Конфайнмент
Шрифт:
В субботу Синицын ушёл из моей «тайной комнаты» без проблем.
Специально следил за ним до метро, а потом ещё сделал пару кругов по району, чтобы узнать, не следит ли кто-то за мной. К счастью ли, к сожалению, ничего подозрительного не обнаружил. То ли у «чекистов» наружка выше всяких похвал, то ли и я, и Синицын оказались для конторы неинтересны.
Если последнее верно, то это, право, обидно. Такую комбинацию выдумать, а потом бросить на полдороге, словно её результат не так уж и важен. Ну, разве что никакой хитровыделанной комбинации
Ни в жизнь не поверю, что Кривошапкин отдал мои деньги Шурику без санкции свыше. Наверняка ведь согласовал или с Ходыревым, или вообще с «Седым». Поэтому, хочешь не хочешь, а ухо надо держать востро. Потому что если слежка была, а я её не заметил, это означает одно — «Седой» не стал держать информацию при себе, а поделился с начальством. Ситуация для меня не самая лучшая. Известно ведь: все спецслужбы прямо-таки обожают эффект неожиданности и начинают «колоть» клиента тогда, когда он этого меньше всего ожидает…
Всё воскресенье рассуждал над этой проблемой, но так ничего и не выдумал. Решил действовать по обстоятельствам. Как будет, так будет. Время у меня ещё есть. Плохо только, что Шуру я уже как бы включил в расклады, и волей-неволей он, если что, тоже окажется под ударом. С другой стороны, денег у него я не взял, наговорил «ахинеи», полный набор для выигрыша в лотерею не выдал, так что отмазка у него есть. Пока мы с ним снова не встретимся и не придём к полному взаимопониманию по всем вопросам, он всегда может заявить: «У товарища Фомина крыша поехала».
Ещё одно моё «слабое» место — Жанна. Вот ей я точно ничего говорить не буду. Что бы со мной ни случилось, она должна оставаться вне подозрений. Хотя… зная её столько лет… нет, она от меня не откажется. Если только я сам её не прогоню и не сделаю что-нибудь подлое и предательское. В принципе, это выход. Но реализовать его можно, только если никаких других не останется…
В воскресенье она на «Подмосковной» не появилась. Конечно, я сам попросил Лебедева, чтобы он через Свету передал моей бывшей-будущей просьбу не приходить в выходные, но всё равно — до самой последней минуты боялся, что она эту просьбу не выполнит. Просто назло, из чувства противоречия. Однако нет. Жанна оказалась понятливой. Раз парень сказал, что занят, значит, не надо ему докучать… Блин! Ну, прямо идеальная жена получается! Хотя о чём это я? Мне же это и так известно…
Наша встреча состоялась днём позже, в понедельник.
После работы я, как и обещал Матвею, прибыл автомотрисой на «Рижскую», оттуда по Каланчёвской линии на платформу «Савёловская», а дальше пешком до Дворца культуры МИИТ.
Матвей с Сашкой встретили меня возле входа.
— Вот тут мы сейчас обитаем, — сообщил Долинцев, когда мы поднялись на второй этаж и вошли в одну студийных комнат.
— Неплохо, — похвалил я.
Помещение было действительно хорошо оборудовано. Аппаратура, конечно, не та, что появится в нашей стране в девяностых-двухтысячных, но тоже на уровне. Микрофоны, динамики, микшерский пульт, усилители, инструменты…
Электроорган «Юность-75». Неплохая машинка. В городе,
Две гитары из трёх — бас и ритм — являлись ярчайшими и в то же время типичнейшими образцами музыкальной промышленности стран «восточного блока». Гэдээровская «Musima» и чехословацкая полуакустика «Jolana Special». Помнится, злые языки поговаривали, что и та, и другая не более чем перепевы буржуйских «Fender» и «Gibson». Так это или нет, неизвестно, но что я знал совершенно точно — после отечественной «Аэлиты» играть на таких представлялось сущим блаженством.
Третья гитара вызвала у меня острый приступ безудержной ностальгии по «безвозвратно ушедшей юности».
«Не хуже, чем «Gibson», гитара «Урал». Ударил врага — и враг наповал! Ничего нет лучше, если надо забить гвоздь. Еще один удар — и стена насквозь!» — споёт через несколько лет Володя Шахрин из «Чайфа» про неувядаемую советскую классику — «Урал 650».
Легендарный неубиваемый инструмент с оригинальным звучанием и внешним видом. Если таким оснастить наши музыкальные войска, перед ними никакие американские «котики» не устоят. Бошки будут проламывать вместе с касками, а после на развалинах Пентагона как ни в чём не бывало сыграют Тухмановский «День победы» с тремоло и реверберацией…
— Вадим. Игорь, — представил Долинцев клавишника и басиста.
Я поздоровался с обоими и попробовал угадать:
— Вам нужна третья гитара?
— Ну, — замялся Матвей. — Не так, чтоб совсем уж, но, в принципе, не помешает.
Я засмеялся.
— Ладно. Я понял. У вас своя свадьба, у нас своя. Но вам нужен репертуар.
— Да нет. Ты всё не так понял, — ещё больше смутился Долинцев. — Мы просто хотим, чтобы кто-нибудь посмотрел, что мы неправильно делаем…
Ну что ж, слова не мальчика, но мужа. Не каждый признается в том, что ещё не готов стать кумиром для миллионов.
— Ну и потом, нам сказали: для выступления на концерте надо, чтобы там были не только студенты.
— Вообще или в вашей команде? — уточнил я на всякий случай.
— Без разницы, — пожал плечами Матвей.
— Сколько вам разрешили спеть? Какие условия?
— Не больше четырёх песен. Одна обязательно должна быть про комсомол, ещё одна — про железную дорогу.
Я мысленно потёр руки. Паззл в голове уже начинал потихоньку складываться.
— Отлично. Тогда давай сделаем так. Вы уже что-нибудь репетировали?
Долинцев кивнул.
— Хорошо. Тогда играйте и пойте, а я пока посижу, послушаю. Ага?
— Согласен. Только девчонок дождёмся.
Девчонки появились минут через десять. Первой пришла Аурелия, за ней Света и Жанна.
Увидев меня, моя бывшая-будущая прямо-таки просияла, и не заметить это мог только слепой.
— Как съездил? — тихо спросила она, сев рядом и взяв меня под руку.
— Ничего интересного. Даже ничего посмотреть не успел. Целый день дождь шёл.
Говорить ей о своих дурацких видениях я не стал бы ни под каким соусом. А, если честно, не очень-то и хотелось. Время, оно, как известно, излечивает от любых глупостей…