Конфайнмент
Шрифт:
Полученные от «контакта» досье кое-что прояснили, но вопросов поставили ещё больше.
Первый и главный: откуда заокеанские «коллеги» узнали о прошлом «Клио» и «Селфера»?
Второй: почему они так уверены в том, что эти двое снова сойдутся?
Ответов у подполковника не было.
Впрочем, по поводу второго вопроса Свиридяк кое о чём догадывался. Более того — знал об одной из причин, хотя и не был уверен, что она основная. В любом случае,
С «Клио» Степан Миронович предполагал серьёзно поговорить сразу после её возвращения из Ленинграда. К этому разговору следовало хорошо подготовиться. Цель оправдывала любые приёмы и средства. Подполковнику требовалось стать с «Клио» не просто попутчиками, а союзниками.
Витька Махов и его дружбаны девушку ненавидели, но подчинялись.
А она их, по всей вероятности, презирала. Степан Миронович это чувствовал и… уважал.
Решиться открыто демонстрировать своё отношение к разного рода подонкам могла или полная дура, или по-настоящему сильная личность.
«Клио», по мнению подполковника, дурой отнюдь не была…
— …А знаете, Елена Игоревна, я, кажется, придумал, как помочь вам обоим, — чуть прищурившись, сообщил Свиридяк сидящей напротив девушке.
Её реакция Степана Мироновича удивила.
— Обоим нам помогать не надо, — неожиданно зло усмехнулась Лена. — Мне же хватит того, что вы уже обещали…
Суббота 27. ноября 1982 г.
В Москву я вернулся в полном раздрае. Всю ночь пытался заснуть, да так и не смог. Стучали на стыках колеса, покачивался несущийся по рельсам вагон, тихо сопел на соседней полке практикант Сашка, а я всё ворочался и ворочался, не в силах забыться. Стоило только закрыть глаза, и в голове сразу же возникала картинка — дождь, бронзовые кони и стоящая на мосту девушка.
Мысли мои, раз за разом, возвращались к тем дням, когда я считал себя счастливее всех на свете и одновременно чувствовал, что нет никого в этом мире несчастней меня.
Зачем, спрашивается, стал изображать из себя супермена? Почему решил, что умнее других? Что раз попаданец, значит, обязательно должен что-то там поменять в жизни огромной страны?
Да какая, к чертям собачьим, страна, если даже с собственной жизнью не смог разобраться!
Надеялся, что само рассосётся? Думал, что если одна простила меня, вторая исчезнет сама собой, а после забудется?
Как бы не так! Вторая никуда не исчезла, а забыть её не получается, как ни крути.
Что теперь со всем этим делать?
Выход один. Бежать!
Бежать из этого времени со всех ног. Как можно быстрее, пока ещё что-нибудь не разрушил своим дурацким вмешательством…
Утром сказал Сашке, что буду занят два дня подряд и пусть Светлана передаст это Жанне. Лебедев посмотрел на меня с удивлением, но спорить не стал — просто кивнул.
Я же, как только прибыл
О том, чтобы встретиться, я договорился с ним ещё неделю назад. Сказал, пусть приезжает в следующую субботу вечером, надо будет обсудить кое-что важное. Что удивительно, когда это предлагал, даже не думал, о чём буду с ним разговаривать. Просто рассчитывал незаметно сунуть в его портфель очередное послание, а сам разговор стал бы только прикрытием.
Сегодня всё перевернулось с ног на голову. Неудачная поездка в Питер заставила поменять приоритеты и планы.
Шуру я ждал в том же месте, что и в прошлые выходные, в парке возле метро, прячась за театральной тумбой. Ждал долго, часа полтора, поэтому замёрз, как собака. Температура — ноль, ветер промозглый, хорошо хоть, что без дождя или снега, а то бы совсем озверел от этой дурацкой погоды.
Ненавижу, если осень затягивается. Уж лучше хороший мороз, чем постоянная слякоть с хлюпающими носами, кашлем и непонятками, во что одеваться. Укутаешься — вспотеешь, накинешь что-то полегче — простынешь. Единственный вариант — лишний раз на улицу не высовываться, а если уж высунулся, то не стоять столбом, а заниматься делами. Работать, к примеру, или хотя бы просто ходить взад-вперёд, размышляя о чем-нибудь приземленном — о кружке горячего чая, о третьей котлете, которую так и не смог доесть сегодня в столовой, о людях, которые вдруг попадаются на пути, хотя вероятность подобной встречи даже не нулевая, а, можно сказать, отрицательная.
И ладно ещё, если речь заходит о Лене. То, что я вдруг увидел её на Аничковом мосту, по факту, мало что значит. Это могло быть обычной галлюцинацией, плодом больного воображения. А вот встреченный несколькими часами ранее будущий питерский мэр — это уже не фантазии.
Вообще, выходит довольно забавно. Встречаюсь нос к носу с каким-нибудь деятелем перестройки или «святых девяностых», а он потом — хлоп! — и на небесах. Сначала Гайдар, затем Попов… Прикольно будет, если и Собчак после нашей случайной встречи тоже преставится. Но ещё веселее, если в этом опять обвинят меня…
Шура нарисовался в парке, когда часы показывали без пяти восемь. Слава богу, Жанны с ним не было. Не то что бы я не хотел её видеть, просто… Хотел, но боялся. А вдруг она чисто по-женски почувствует, что я изменился и отношусь к ней уже не так, как до этой злосчастной поездки в Питер?..
Выждав минуту и не обнаружив ничего подозрительного, я вышел навстречу другу.
— Привет! Что так долго? Второй час тебя жду.
— Автобуса долго не было, — развёл руками приятель.