Конфайнмент
Шрифт:
Вот так всегда. Кто-то отрапортовал, а кому-то за всё отдуваться…
К счастью, Матвея мне искать не пришлось. Он сам меня отыскал часа через два.
— Слушай, Андрюх, ты это… извини, что так вышло. Крайнов меня с утра заловил, я и ляпнул ему про тебя, не подумавши.
Судя по его растерянному и виноватому виду, Матвей меня не обманывал.
— Ладно. Проехали, — махнул я рукой. — Что делать-то надо?
— Да, в общем, ничего такого особенного, — Долинцев явно обрадовался, что я не стал
Вечером, перед тем как снова встречаться с Матвеем и его «бандой», я достал песенник и принялся его перелистывать. Нового сообщения из 2012-го не обнаружилось. Впрочем, я и не ожидал, что оно так быстро появится. С того момента, когда я сунул Шуре в портфель очередное послание в будущее, прошло меньше двух суток, поэтому паниковать было рано. Вот дня через три-четыре, там — да, можно и поволноваться, а пока — ну его нафиг, нервы надо беречь…
С портфелем, кстати, всё вышло просто отлично. Приятелю после сложного разговора срочно понадобилось «по-маленькому», и свой портфель он оставил на лавке, чем я, собственно, и воспользовался. Что же касается самого разговора, то сказать, что Синицын был потрясён, значит, ничего не сказать…
— Не понимаю, что это, — закончив читать, он поднял глаза и недоуменно уставился на меня.
— Это твои размышления о природе одного научного феномена и соображения, как лучше собрать устройство для перемещения чужого сознания по оси времени.
— Ты хочешь сказать: это написал… я?
— Ты, конечно. Кто же ещё?
— Но… я не помню.
— Естественно. Как можно вспомнить то, что будет написано через тридцать лет.
Эту сложную мысль Синицын обдумывал долго. А когда закончил, то радостно заявил:
— Я понял. Ты решил меня разыграть.
Я мысленно выругался. Вроде умный пацан, а такую фигню сказал. Придётся помочь.
— Нет, Шур. Я тебя не разыгрываю. Всё это написал именно ты и никто другой. Просто это случилось не сегодня и не вчера. Ты написал это через тридцать лет, в 2012-м. Хочешь спросить, откуда я это знаю? Ответ до безобразия прост: потому что я сам оттуда.
— Откуда оттуда? — вытаращился на меня Шурик.
— Из будущего, откуда ещё? — пожал я плечами…
Убедить приятеля в реальности происходящего оказалось непросто.
Для начала я поведал ему о нескольких любопытных случаях, произошедших с ним до нашего знакомства и о которых он никому не рассказывал… В смысле, пока не рассказывал.
Потом он узнал о своих планах на ближайшее будущее, про которые он тоже ещё никому ничего, но что обдумывал — это точно.
Главным же доводом, что я над ним не прикалываюсь, а говорю абсолютно серьёзно, стало моё объяснение про деньги от Кривошапкина и «неожиданный» лотерейный выигрыш…
— Но если ты всё равно мне не веришь, попробуй сыграть в неё сам, — добавил я напоследок. — В следующую субботу
— Ну, эээ… пусть будет шесть, там вероятность ниже, — повёлся на подначку Синицын.
— Отлично. Значит, запоминай. Выигрышные номера — 16, 19, 24 и 46.
— Но это четыре номера. А где ещё два?
Я ухмыльнулся.
— Оставшиеся угадывай сам. Но эти — железно, выиграешь рублей сто. И, кстати, номер 16 будет выигрышным и в другой лотерее, где надо пять угадывать.
— А остальные?
— А остальные — нет, больше совпадений не будет.
Шурик почесал за ухом.
— Ладно. Проверю.
— Проверь-проверь. Это правильно. А деньги… — я указал на лежащую на столе пачку. — В общем, оставь их пока у себя.
— Зачем? — не понял приятель.
— Затем, что когда ты поймёшь, что я тебя не обманываю, тратить их будешь ты. Машина времени, она, знаешь ли, удовольствие недешёвое.
Синицын посмотрел на меня таким взглядом, словно очень хотел покрутить у виска пальцем, но побоялся реакции. Что ж, он был не так уж неправ. Я, действительно, выглядел сейчас «немножечко сумасшедшим».
— Ладно, пусть так, — он сгрёб со стола деньги и спрятал в портфеле. — Через неделю посмотрим…
Среда. 1 декабря 1982 г.
Стучат колёса где-то, стучат колёса где-то.
Стучат колёса где-то, простились мы с тобой.
Осталось где-то лето, осталось где-то лето.
Осталось где-то лето, за горой…[2]
Встаю, убавляю у радио громкость, сажусь.
Сашка отправился узнавать, когда будет следующая остановка, а я отхлебываю из стакана чай и гляжу в окно.
Опять за стеклом проплывают города и веси, стучат колёса, покачивается на рельсах вагон.
Снаружи — белым-бело. Снег выпал, как всегда, неожиданно.
Да, лето и вправду закончилось, а следом за ним и осень с предзимьем.
Те, кто всё время живут в Москве, иногда просто не верят, что на свете есть и другие места, и в этих местах всё может быть по-другому, даже погода…
— Брр! Минус пятнадцать уже.
Вернувшийся в купе Лебедев садится напротив, вытаскивает из-под подушки учебник по электросигнальным устройствам, тяжко вздыхает и начинает листать страницы, готовясь к предстоящему на следующей неделе зачёту.
Ему хорошо. Он ещё не знает, что его ждёт в этой жизни. Она у него вся впереди.
Мне хуже. У меня уже есть опыт. Мало того, я уже в курсе, что войти в одну реку дважды ещё не означает сделать её лучше и чище. Вот поэтому я, наверное, и не буду подробно рассказывать Шурику о его личном будущем, как не буду это рассказывать никому…