Конфайнмент
Шрифт:
Да, на третьем-четвёртом месяце женщины ещё похожи на себя прежних, но при намётанном глазе все внешние изменения в их организме уже поддаются оценке. Не совсем типичный животик, чуть более сглаженные выпуклости и округлости, а ещё взгляд, одновременно уверенный и обречённый, как будто его обладательница уже понимает, что к прошлому не вернуться, но до сих пор думает, что всё под контролем.
Какой был взгляд у меня, я не знал и узнать не пытался. В эти мгновения я думал совсем о другом, забыв, что попал в ловушку, и что сегодня эксперимент, и что меня ждут в будущем и настоящем…
Я
Почему мы расстались? Почему я поверил не ей, а справке из консультации? Почему в той дурацкой бумажке было написано то, что написано? Почему она даже не пробовала объяснить мне, что я не прав? Почему я вообще тогда повёл себя, как полный дурак?..
Из ступора меня вывел спокойный и чуть насмешливый голос стриженного:
— Да, Андрей Николаевич. Жизнь иногда преподносит нам такие сюрпризы, что мы не способны не только понять их, но даже и просто заметить…
Я медленно повернул голову в его сторону.
— Уберите, — указал он на кляп.
Один из дружков Витька подскочил ко мне и выдернул тряпку.
— Кто вы? Что вы хотите? — выдавил я, прокашлявшись.
— Ответ по второму вопросу — поговорить, — пожал плечами допросчик. — А что касается первого…
Он вытащил из кармана «красную книжечку» и раскрыл её перед моим носом.
«Комитет Государственной Безопасности СССР», — единственное, что я успел прочитать до того, как удостоверение снова исчезло в кармане.
— Фальшивка, — буркнул я без особой надежды.
Стриженный засмеялся.
— Подозрительность — это хорошо, но абсолютно бессмысленно. Я действительно сотрудник КГБ Степан Миронович Свиридяк и, чтобы вы больше не сомневались, скажу вам вот что. Вчерашним приказом Председателя Комитета группа генерала Кондратьева расформирована, а ваше дело передано в 5-е управление. Вести его поручено мне, и результаты требуются немедленно. По мнению руководства, товарищи Кондратьев, Ходырев, Смирнов слишком уж затянули с расследованием и тем самым поставили под угрозу безопасность страны…
— А это тоже сотрудники? — перебил я его, кивнув на Витька и дружков.
«Чекист» едва заметно поморщился:
— Нет. Они не сотрудники. Они привлечённые помощники. Внештатные, разумеется.
— Понимаю. У работников органов руки должны быть чистыми. Поэтому грязную работу должны выполнять другие и «нэ из нашего района», — добавил я с лёгким сарказмом.
— «Аполитично рассуждаете, честное слово», — усмехнулся в тон Свиридяк. — Но в логике вам не откажешь. Без грязной работы в нашем деле действительно не обойтись.
— Это ещё почему?
— Потому что результаты нужны нам не завтра, а прямо сейчас! — рявкнул допросчик. — И способы их достижения значения не имеют. Так, надеюсь, понятно?
— Вполне.
— Ну, вот и отлично.
Свиридяк повернулся к «внештатным помощникам» и мотнул головой в сторону Лены.
Один из гопников, сверкнув фиксой, подошёл к девушке и без замаха ударил её по лицу.
Я непроизвольно сглотнул, и это не укрылось от комитетчика. Он остановил уже приготовившегося к следующему удару щербатого и внимательно посмотрел на меня.
— Ну
— Что вам от меня нужно?
— Мне нужна информация.
— Какая?
— Где вы прячете свои технические устройства?
— Не понимаю. Какие устройства?
«Чекист» кивнул гопнику, тот поднял кулак.
— Постойте! — дёрнулся я вперёд. — Я ведь и вправду не понимаю, про какие устройства вы говорите.
Комитетчик и стоящий в дверях дядька быстро переглянулись.
— Это наш главный научный эксперт, — указал на последнего Свиридяк. — Его зовут Юрий Павлович. Он привлекался к работе группы Кондратьева и изучил все материалы по делу, в том числе, вашу теорию слоистого времени. Его выводы таковы. Сегодня поблизости от того места, где мы находимся, в самое ближайшее время откроется так называемое окно перехода, и вы просто не сможете упустить этот шанс и не использовать его в своих целях. А мы не имеем права пускать ваши эксперименты на самотёк. И это уже вопрос не науки или чьих-то амбиций, это вопрос безопасности государства. Поэтому я повторяю ещё раз. Где вы прячете свои технические устройства, какая у них охрана и когда вы намерены их включить?
Я глубоко вздохнул, потом посмотрел на Лену.
Глаза её были прикрыты.
— Если я вам скажу, вы нас отпустите?
Вопрос, безусловно, наивный, но я его задал не для себя.
Лена открыла глаза. От её взгляда внутри у меня словно бы что-то перевернулось.
На душе стало вдруг так легко и спокойно, как будто мы знали друг друга тысячу лет и всё, что с нами до этого происходило, не имело ровным счётом никакого значения. Что бы я сейчас ни сказал, что бы я ни решил, что бы ни сделали наши враги, это уже ничего не изменит, и наш с ней «эксперимент» всё равно состоится. При любых, даже самых неблагоприятных раскладах…
— Мы вас не просто отпустим, Андрей Николаевич, — донёсся до меня голос «чекиста». — Мы даже позволим вам произвести ваш сегодняшний эксперимент. Единственное условие — он должен идти под нашим контролем. Согласны?
Девушка едва заметно кивнула и снова прикрыла глаза.
— Да. Я согласен. Я расскажу…
Говорил я недолго, меньше минуты, сообщив лишь самое «необходимое»: адрес, примерное время включения и состав «охраны», — добавив в конце:
— Только учтите. Без этих двоих приборы работать не будут, так что их безопасность — в ваших же интересах.
— Не беспокойтесь, Андрей Николаевич. Ничего с вашими приятелями не случится, — небрежно отмахнулся «чекист» и приказал щербатому: — А ты съезди, проверь.
— Я, пожалуй, тоже поеду, — вмешался в разговор молчавший до этого времени «Юрий Павлович».
— Ладно. Только поаккуратнее там, перед окнами не светитесь. Глянули, выявили и сразу назад.
— Всё будет в норме. Не дёргайся, — усмехнулся «эксперт».
От столь явного нарушения субординации главный поморщился, но спорить не стал. Видимо, их отношения строились не по привычному принципу «подчиненный-начальник», а как-то иначе. Как именно, я пока не догадывался, но факт отметил — вдруг пригодится.