Конфайнмент
Шрифт:
Секунд через двадцать за окном послышался шум мотора, а через пару минут, судя по звукам, машина выехала со двора. Жаль, что я поленился обойти дом перед тем, как войти. Автомобиль возле окон заставил бы, как минимум, призадуматься…
Около четверти часа в комнате сохранялась тишина. Главный терпеливо ждал, когда проверяющие вернутся, Витёк и подельники зыркали на меня злыми взглядами, я молча смотрел на Лену, она сидела, не поднимая глаз. Наверно, считала, что в эту ловушку я угодил исключительно из-за неё. Зря она так. Я её ни в чём не винил. О том, что меня здесь ждут, догадаться было нетрудно. Девушка явно пыталась предупредить меня о возможной опасности, но, даже почувствовав в её голосе тревогу и боль, я не обратил на это большого внимания. Просто принял к сведению и без
Когда снаружи снова послышались звуки подъезжающего автомобиля, я уже вполне уверил себя в том, что наш общий шанс на спасение появится только тогда, когда нам развяжут руки и мы наконец-то объединимся…
Вошедший в комнату щербатый что-то тихо прошептал на ухо начальнику.
Тот кивнул и посмотрел на меня.
— Ну что же, Андрей Николаевич, ваши сведения подтвердились. За это, как я и обещал, ваша знакомая получит свободу, а вот с вами, увы, придётся повременить.
— Повременить? Почему?
— А чтобы вы не наломали дров раньше времени, — развёл руками «чекист».
Коротко ухмыльнувшись, он поднялся со стула и подошёл к связанной девушке.
— Выезд через пять минут. Идите, готовьтесь, — бросил он между делом Витьку и дружкам.
Удивительно, но чтобы развязать Лену, ему понадобилось секунд десять, не больше. Два-три коротких движения, и прочные на вид путы свалились на пол.
Пластырь девушка отлепила сама. Причем, без особых усилий, словно это была бутафория.
Встала. Слегка потянулась, разминая затёкшие руки. Повернулась к «чекисту»…
— Спасибо, Степан Миронович. Вы мне действительно помогли.
— Это было несложно, Елена Игоревна.
Свиридяк бросил на меня быстрый взгляд, усмехнулся и отошёл к двери, встав в тёмном проёме так же, как «Юрий Павлович».
Лена тем временем взяла его стул, поставила передо мной и аккуратно уселась на краешек.
— Здравствуй, Андрей. Давно не виделись.
Я молчал. В моей душе бушевала настоящая буря. Я понял практически всё, кроме…
— Наверно, ты хочешь меня о чём-то спросить? — негромко поинтересовалась девушка.
— Да. Хочу, — мой голос звучал тоскливее похоронной музыки. — Почему в той справке из консультации было написано, что ты не беременна?
Лена вздохнула.
— На этот вопрос ты мог бы ответить и сам. Прямо тогда, если бы только заставил себя хоть немного подумать. Ты же наверняка в курсе, как у нас чаще всего проходит диспансеризация. Десяток уставших врачей принимают за день несколько сот человек, и всё обследование сводится, в основном, к двум вопросам: «жалобы есть?» или «вас что-нибудь беспокоит?». Бывает, они даже на пациента не смотрят, просто пишут на обходном листе своё заключение и говорят: «Следующий». Лично я на ту диспансеризацию вообще не ходила, двое суток потратила на исполнительные, и кто там был вместо меня и был ли вообще, не спрашивала. Поэтому, когда ты мне показал ту дурацкую справку… — губы девушки неожиданно дрогнули. — Знаешь, лучше бы ты меня тогда просто ударил. По крайней мере, это было бы не так подло.
Я опустил голову.
Лена ошиблась.
С моей стороны это было не подлостью, а предательством.
— Других вопросов у тебя нет?
Я посмотрел на неё и молча пожал плечами.
Лена всё поняла правильно:
— Ладно. Тогда расскажу сама.
Она выдержала короткую паузу и тихо продолжила:
— Мы познакомились в 85-м, а в 86-м поженились… Двадцать семь лет вместе. Даже не знаю, много это или мало. В любом случае, это были счастливые годы. Ну… почти счастливые. Почти, потому что нам не хватало детей, и в этом была виновата я, только я. Причина простая — молодость, глупость, неправильно выбранные друзья. Нет, ты меня не упрекал, но… короче, мы встретились слишком поздно, когда уже ничего нельзя было изменить.
Девушка резко встала, обошла стул и оперлась руками о его спинку.
— В той жизни ты занимался наукой и часто рассказывал мне о слоистом времени. Что, мол, при определенных условиях, человек может попасть в параллельный мир, идентичный нашему, но отстающий от него на несколько десятилетий. Мы ещё размышляли, как это было бы здорово:
Лена опять вздохнула и снова присела на стул.
— Это случилось в среду, 12 сентября 2012-го года, три месяца назад и тридцать лет тому вперёд. Ты ушёл на работу, я осталась дома одна, готовила резюме в одну фирму, и тут — раз! — перед глазами вдруг что-то вспыхнуло, я потеряла сознание, а когда очнулась, то оказалась в своей старой квартире. На календаре был сентябрь 82-го, а в зеркале — только-только окончившая институт молодая девчонка. Первое, что мне пришло тогда в голову — это «Не может быть!», но после, когда я пришла в себя и вспомнила, где ты работаешь, всё стало понятно. Один из твоих экспериментов завершился удачно, и ты, вероятно сам того не подозревая, отправил меня в наше общее прошлое. Ещё больше я в этом уверилась через три дня, когда мы с тобой заново познакомились. В какой-то момент я даже подумала: в прошлое мы отправились вместе. Увы, это оказалось не так. Хотя я, конечно, пыталась уверить себя, что ошиблась, что ты — тот самый Андрей, который любил меня, который никогда бы не променял меня на другую и уж тем более не стал бы настолько цинично отказываться от нашего будущего ребёнка. Только после той справки я, наконец, догадалась, что ты не он. Ты вовсе не мой Андрей, ты совершенно другой, у нас с тобой нет и не может быть ничего общего. Что делать дальше? Как с этим жить? С ответами на эти вопросы мне помог Степан Миронович…
Лена кивнула на наблюдающего за нами «чекиста».
— Именно от него я узнала, что наш с тобой случай не уникальный. В этой реальности были другие, похожие, документированные и худо-бедно изученные. Такие, как мы, уже появлялись здесь, но всякий раз исчезали бесследно — видимо, возвращались в свое прошлое-будущее. Я поняла, что это и есть мой шанс, единственный шанс не только вернуться к любимому, но и родить от него ребёнка, пусть даже настоящим отцом станет не он, а его полностью идентичная копия из параллельного мира. Надо лишь, как объяснил эксперт, на бесконечно короткий миг соединить два слоя Вселенной, и всё, что не принадлежит одному слою, перенесётся в другой. А якорем для случайного попаданца или попаданки может стать тот, кто готов ждать бесконечно, кто всегда был и навсегда останется его или её второй половиной. У меня такой якорь есть, а вот у тебя… — она снова взглянула на подпирающего косяк Степана Мироновича. — Нет, насчёт тебя я ни в чём не уверена. Зачем ты здесь? Как ты сюда попал? Что должен здесь сделать? Помню, как мой Андрей рассказывал мне о гипотезе двух и трёх лепестков, о том, что нашу мультивселенную можно представить как дерево, на каждой ветке которого висят листья-миры. Они всегда расположены либо парами, либо тройками. Жители тройственных обычно прагматики, парных — эмпаты. И если эмпат и прагматик вместе внезапно попадут в другой мир, то вернуться обратно они не смогут. Единственная возможность — если эмпат и прагматик выполнят работу друг друга и перекрёстно решат те задачи, которые ставили себе в новом мире. Ты мою задачу решил. Надеюсь, что я твою тоже, хотя и не полностью.
Девушка замолчала и посмотрела на меня пристальным взглядом.
— Насчёт твоей мне понятно… а про мою нет, — пробормотал я, сглотнув.
Лена едва заметно усмехнулась. Сначала мне показалось, что горько, но потом понял, что нет — снисходительно.
— Странно. Если наши миры идентичны, то, угодив в прошлое, каждый правильный попаданец из постперестроечной России примется или прогрессорствовать, или уничтожать будущих негодяев и подлецов, виновных в развале великой страны. Причём, абсолютно неважно, в качестве превентивной меры он будет делать последнее или из мести, главное, что без трупов врагов никакое спасение Родины, по его мнению, не состоится. Мы часто по этому поводу спорили. Я говорила, что личный террор ничего не решит, а ты… ну, в смысле, мой муж всегда утверждал обратное. Здесь ты, как я заметила, прогрессорствовать так и не начал. Значит, как мой Андрей, готовился убивать негодяев. Вот это, я полагаю, и было твоей основной задачей в этой реальности.