Конфайнмент
Шрифт:
— А меня Мироныч предупреждал, что сбежать попытаетесь, — продолжил Витёк. — Он даже разрешил грохнуть кого-нибудь. Но только кого-нибудь одного. Другой или другая ему для эксперимента понадобится. Так и сказал: «Пали в кого хочешь, но хотя бы одного подопытного оставь. Главное, чтобы ещё живой был, когда его в ящик засунем». Что это за ящик такой, я не в курсах, да мне и без разницы. Мне интереснее, кому из вас прямо сейчас в бошку стрельнуть, а кого на развод оставить, чтобы Мироныч
Махов чуть опустил пистолет и забулькал дебиловатым смехом:
— Гы-гы-гы. Ладно. Не ссыте. Это я пока просто шутю. Но ежели что, обоих пришью и плевать на Мироныча! — погрозил он стволом и кивнул Лене на упавшие на пол верёвки. — А ну-ка, свяжи его снова! И не халтурь! Я проверю.
Девушка стиснула зубы, но подчинилась.
Когда она повернулась ко мне и на миг закрыла Витьку обзор, я тихо проговорил:
— Ты влево, я вправо. На счёт два.
Лена едва заметно кивнула и сделала вид, что пытается распутать верёвку.
— Э-э, поживее давай! И вбок отойди, а то я не вижу, вяжешь ты или нет.
Заговорив, Махов отвлёкся.
Лучшего момента, чтобы реализовать мой план, нельзя было и придумать.
— Раз, два.
Я кулем свалился на пол. Лена метнулась в другую сторону.
Миг, и стреляная гильза оказалась у меня между пальцами. Ещё миг, и она полетела в клавишу выключателя. Люстра погасла, комната погрузилась во тьму.
— Ах, ты ж, б…!
Два подряд выстрела полыхнули яркими вспышками.
Витёк палил наугад. Туда, где нас уже не было.
Следующей моей целью стали валяющиеся в углу гантели. Я заприметил их ещё во время допроса. Всего пять шагов, секундное дело.
Увы, я себя переоценил. Затёкшие ноги восстановиться полностью не успели.
Уже на втором шаге левая неожиданно подломилась, я пропахал носом доски, и это было ещё не самое страшное. Через мгновение свет в комнате снова зажёгся.
— Молись, сука!
Убрав с выключателя руку, Махов вскинул оружие.
В запасе у меня оставалось не больше секунды.
Я кувыркнулся к гантелям.
Грохнул выстрел. Следом ещё один.
Из-за спины послышался болезненный вскрик.
Сердце как будто стянули стальными обручами, однако остановиться и оглянуться я был сейчас просто не в состоянии. Все силы ушли на то, чтобы дотянуться наконец до гантелей, подхватить ближнюю и метнуть в Махова.
Килограммовая чушка ударила урода в плечо. Витёк заорал, пистолет вывалился из его рук и брякнулся на пол.
Лишь после этого я смог повернуться к Лене.
Она лежала ничком. Её голова была неестественно вывернута.
Не помня себя, я рванулся на ватных ногах к Витьку и со всего размаха впечатал гада в ближайшую стену. Сквозь застилающую
Опомнился только тогда, когда последняя стала совершенно скользкой от крови.
Странно, но никакой брезгливости я не испытывал.
Бросив железку, оттолкнулся от трупа… поднялся… пошатываясь, словно пьяный, добрёл до неподвижно лежащей девушки и рухнул перед ней на колени.
Мне отчаянно хотелось поверить, что всё это просто сон, который вот-вот закончится.
Ведь, по любым правилам и законам, Лена никак не могла очутиться на линии огня. Мы же договорились, что разбежимся в разные стороны. Почему она рванулась за мной? Неужели надеялась, что её бывший жених не станет стрелять, если она окажется между нами?
Я осторожно перевернул погибшую. Пуля попала ей в сердце. Без шансов.
Свет снова погас.
Наверное, опять пробки.
Не знаю, зачем, но я подхватил под мышки лишенное жизни тело и приподнял так, словно надеялся, что моя подруга лишь спит и разбудить её можно, только обняв и прошептав на ушко что-нибудь ласковое.
Чуда не получилось. Разбудить её так и не удалось, как ни старался.
В окна светила Луна, я сидел на полу и молча раскачивался из стороны в сторону, прижимая к себе мёртвую Лену. Девушку, которую я любил. Девушку, которую я предал…
Я вижу тучи — а может быть, я вижу дым.
Пока было солнце, я думал, что пел, я думал, что жил.
Но разве это настолько важно — что ты хочешь ещё?
Ведь никто из нас не выйдет отсюда живым…[1]
От Шереметьевского до кацнельсоновской дачи было всего полтора километра. Пятнадцать минут пешком и ещё пять на рекогносцировку. Это если всё делать быстро. До контрольного срока оставалось всего ничего. Не успеешь, повторной попытки может и не случиться.
Тем не менее, спешить я не собирался.
Чтобы хоть как-то прийти в себя, требовалось, в первую очередь, время.
Идти по заснеженной тропке, с непокрытой головой, в расстегнутой куртке, чтобы холодный ветер выбивал из мозгов всё, что мешало достижению цели — лучшего способа я придумать не смог. Поэтому и переставлял одну за другой ноги, удаляясь всё дальше и дальше от места, где потерял Лену, а в голове всё крутилась и крутилась дурацкая, но оказавшаяся внезапно пророческой песня из ЗиЛовской магнитолы: