Конформист. Мемуары провинциального журналиста о времени, профессии и о себе
Шрифт:
Встреча с ним подтолкнула активнее требовать у Когтева, поставить меня, хотя бы временно, на освободившуюся ставку замредактора, иначе я уйду в Тольяттинскую городскую газету "За коммунизм", в которою меня звали и обещали, "что-нибудь придумать", если я решусь перейти к ним. Звали и после "Гидростроителя", но зима, воспоминания об автобусных страданиях, не позволили тогда согласиться.
Когтев понимал, я могу уйти. И решился. После консультации в горкоме партии, ему разрешили поставить меня своим заместителем, ВРИО, пока не пришлют из Куйбышева. Обязали настойчивее требовать в обкоме партии скорее прислать более серьезную
Состоялось оно в первую неделю моей работы фотокорреспондентом, с выволочки. Он вызвал меня "на ковер", а я, еще не имевший опыта общения с здешним первым лицом - хозяином города, повел себя неадекватно, как потом объяснили. Секретарь горкома запомнил меня.
А дело было так. Для газеты я сделал серию снимков с отчетно - выборной городской партийной конференции. Газета выходила на следующий день. Перед редактором встал выбор: отправить мои снимки с конференции в Куйбышевскую цинкографию, изготовить качественные клише фотографий и перенести выпуск газеты на день. Другой вариант, выпустить газету по графику, но без снимков. Тогда все четыре полосы газеты: текст доклада и выступлений делегатов будут "слепыми", на языке газетчиков, т.е. без иллюстраций.
Редактора выбрал третий вариант - рискнул сделать клише на собственном оборудовании. Называлось оно, если не путаю - ИГА, где разрешение снимков очень низкое, крупные планы можно еще рассмотреть, а фотографии с множеством лиц, сливались во что-то непонятное.
В "Жигулевском рабочем" это были мои первые серьезные работы, с особо важного мероприятия, и я постарался. Снимки повторяли лучшие композиции фотографий ХХП съезда КПСС. Стол Президиума, трибуна с выступающим Первым секретарем, портрет Л.И. Брежнева, Почетные знамена - награды города, пионеры, приветствующие участников конференции. И на каждом снимке множество людей.
Утром следующего дня, я едва вошел в редакцию, редактор встретил меня с мертвым лицом, еще на пороге "обрадовал".
– Отправляйтесь в горком, Борисанов хочет вас видеть.
– Что случилось? - удивился я.
– Что понадобилось первому секретарю горкома от фотокорреспондента? Снимки с партконференции, мог спросить у редактора.
– Борисанов тебе расскажет.
Больше ничего Когтев не сказал, а только поторопил идти. Медленно я стал соображать, может, не понравились снимки в газете? Скорее всего, если судить по лицу Когтева. Но почему? Газеты я еще не видел.
В приемной меня ждали. Борисанов, не вставая, не протянув руки, не пригласив сесть, с порога набросился.
– Вас в Университете учили таким снимкам? Вы до вчерашнего дня держали в руках фотоаппарат?
– он показал первую полосу "Жигулевского рабочего" с панорамной фотографией на четыре колонки, общего плана конференции. Я понял, секретаря горкома возмутило качество газетного снимка. Но причем Университет, держал ли я фотоаппарат в руках... Он совершенно ничего не понимает в газетном производстве.
А
– Здесь кого-нибудь можно узнать?
Я набрался смелости.
– Портрет Леонида Ильича крупный и не узнать нельзя.
– Вы еще грубите!.. Кто это на трибуне?
– он показал на себя.
– Я принесу вам оригиналы фотографий, посмотрите, а потом продолжим разговор. Извините, я не привык к такому тону. Я такой же коммунист, как и вы, а потому извольте не кричать. Не нравится газетное качество снимков - претензии к типографии, редактору.
– Коммунист...Не привык...
– повторил за мной Борисанов, и замолк, долго не мог успокоиться. "Какой-то начинающий журналист делает ему замечание". Но стерпел, и пригласил меня сесть.
– Немного погорячился. А вы, вижу, смелый! В этом кабинете никто не смеет так разговаривать со мной.
– Плохо, - заметил я.
Он окинул меня вопросительным взглядом и ничего не сказал.
В эти секунды думал, сейчас позвонит редактору и тот выгонит из газеты. Вспомнил Александра Ивановича Сашина, назвавшего Жигулевск стоячим болотом, глухой провинцией.
Борисанов будто прочитал мои мысли, улыбнулся вдруг, и попросил объяснить, если я считаю фотографии нормальными, то почему такие безобразные снимки в газете.
Пришлось долго объяснять. Поразило, он внимательно выслушал, и, главное - понял. Согласился, что печатное оборудование жигулевской типографии на уровне каменного века и следовало задержать выпуск газеты, а клише сделать в цинкографии.
Прощались мы мирно, он пожал на прощание руку, и даже проводил до дверей. Так состоялось мое знакомство с главой города - первым секретарем ГК КПСС, Ярополком Ивановичем Борисановым.
Тем временем ЦК КПСС принял постановление, касающееся районных и городских провинциальных газет. Штат "Жигулевского рабочего" укрепили еще двумя творческими единицами. Здоровье бывшего зама редактора, после инфаркта не позволяла возвратиться на работу и после семи месяцев вакансии на эту должность из обкома КПСС прислали постоянного заместителя - Агишева. Меня из ВРИО замредактора перевели в заведующие промышленным отделом редакции.
Много лет Игорь Петрович Агишев работал главным редактором партийной республиканской газеты "Чарджоуская Правда". Из - за болезни сердца ему стал противопоказан жаркий туркменский климат. Талантливый опытный журналист, при этом прагматик и отчаянный циник, с первого дня, нашел во мне достойного коллегу и друга, хотя на целую жизнь я моложе. Определил интеллигентного юношу, влюбленного в профессию, с которым можно откровенничать и даже излить диссидентскую душу.
В отличие от настоящих диссидентов, все несуразности советской жизни он воспринимал со спокойствием и покорностью моего любимого Швейка. Я объяснял это больным сердцем. Каждодневная работа в одном кабинете с Игорем Петровичем, задушевные беседы, знакомство с опытом работы над материалом, отношением к профессии, оказали серьезное влияние на мое понимание профессии журналиста, дали больше, чем Университетские профессора и учебники.
– Мы живем в тоталитарном государстве, - пытался объяснить он свой пофигизм.
– В нашей профессии оно принуждает человека приспосабливаться, выбора нет. А, приспосабливаясь, меняешься сам и находишь оправдание своему приспособленчеству. Или меняй профессию.