Конкурс киллеров
Шрифт:
— Чудесно! — невпопад брякнула я и выключила телефон, не поблагодарив и не попрощавшись.
Итак, у владельца зооцирка, «засветившегося» в моем списке, тоже есть страусы! Не логично ли предположить, что они имеются и у всех перечисленных товарищей? Может, мне в руки попал список членов подпольного общества любителей страусов? И это такая страшная тайна, что проникновение в нее карается смертью?!
Я набрала номер Венечки и, едва дождавшись ответного «Алло?», самым решительным тоном произнесла:
— Венька, если ты сейчас же честно признаешься, что спер из институтского
— Я не спер! — обиженно возразил Венечка, даже не удивившись поводу, по которому я звоню. — Я купил!
Ага, я блефовала, а он так сразу и раскололся! Мысленно возликовав, я надавила:
— У кого купил, быстро говори!
— У этого, как его… — Венечка замолчал, не то вспоминая имя, не то не желая его назвать, и тут мой телефон изволил отрубиться!
Ай-ай, как не вовремя! Мне не терпелось немедленно дожать кающегося свидетеля, а сделать это было никак нельзя! Конечно, можно метнуться в киоск «Роспечати», купить таксофонную карточку и позвонить Венечке из автомата, но разумно ли обсуждать такие вопросы, стоя на оживленной улице и вынужденно крича в трубку так, что слышать меня будет не только Венька, но и все пешеходы, и даже некоторые водители транспортных средств? Как-никак, в этой истории уже есть пара трупов, а могло быть и больше, если бы я не проявила чудеса изобретательности! Хотя, если честно, я все время проявляю чудеса идиотизма…
Стоп, отставить неуместное самоедство! Вопрос: где найти телефон для конфиденциальной беседы? Ехать домой — потеряю два часа времени… Ой! Как это сразу не пришло мне в голову! Я же в двух кварталах от родной телекомпании! Могу быть там уже через десять минут! Разгоню обычную тусовку в редакторской, сяду на телефон, позвоню Веньке и выжму из него все, что он знает о происхождении страусов!
Сказано — сделано! Метнув бесполезный мобильник в сумку, я соскочила с лавочки и быстро зашагала в нужном направлении.
Против ожидания, в помещении нашей редакторской не гнездился народ. Под мерно жужжащим кондиционером, сгорбившись, сидела одна Настасья — вся в черном и с заплаканными глазами. Увидев меня, она рыдающим голосом воскликнула:
— Леночка! — и пугающе захрустела пальцами.
У меня сердце остановилось и, точно оборвавшийся лифт, ухнуло в пятки. Первое, что пришло в голову: давешний киллер-дистрибьютор, так и не найдя в телекомпании меня, в отместку порешил всех моих ни в чем не повинных коллег! Я ужаснулась, но потом опомнилась: ну не мог же он в одиночку извести дюжину молодых и здоровых граждан? Или все-таки мог?
— Настя, ты почему в трауре? — не отнимая руки от области сердца, замирающим голосом спросила я.
— Так с похорон же, — Настасья смахнула крупную слезу.
— Молчи, ничего не говори! — Нетвердым шагом я проследовала к дивану, плюхнулась на него, крепко взялась за подлокотник и мужественно сказала: — Вот, теперь я готова! Рассказывай!
Настин рассказ меня и обрадовал, и огорчил. Сразу выяснилось, что с моими дорогими коллегами все в порядке, все живы-здоровы и не толпятся в нашем кабинете, наливаясь дармовым кофейком, только потому, что в редакции газеты
— Совсем же еще молодая женщина, едва за тридцать, — вслух грустила Настя. — Красивая, умная, талантливая! Уникальный специалист, дивинатор высокого класса!
— Кто? — переспросила я, услышав непонятное слово, но Настя поняла вопрос по-своему, и следующие ее слова меня ударили, как кирпич:
— Да Осения!
— Осения?! — Я не поверила своим ушам. — Какая Осения, хозяйка салона «Изида»?
— Ну да.
— Галка! — Я вскочила с дивана и бестолково забегала по редакторской, хрустя пальцами, как минуту назад Настасья. — Галка умерла! Как? Почему? Что случилось?!
— Трагическая случайность, — Настя пожала обтянутыми черным шелком плечами. — Мылась в ванне и уронила в воду включенный фен. Сама понимаешь, что произошло.
— Да нет, не понимаю! Если она в этот момент мылась, то зачем включила фен? Перепутала его с душем? Нет, это не случайность, а… — и тут я прикусила язык.
Конечно же, я сразу решила, что Галку-Осению тоже убили — ведь это с ее рабочего компьютера, из салона «Изида» ко мне пришла шифровка со «страусиным» списком! Но зачем рассказывать об этом Настасье? Меньше будет знать — дольше проживет!
— Правду говорят в народе, сапожник без сапог, — продолжала между тем Настя. — Такая замечательная гадалка, будущее буквально по глазам предсказывала, уникальные вещи творила, даже на бизнес прогнозы делала, а себя не уберегла! Да и не только себя! Хотя, может быть, ты и права, не исключено, что история с феном — вовсе не случайность! Я думаю, как бы это не самоубийство было!
— Ты что? — Я содрогнулась. — Представляешь, какая это мучительная смерть? И вообще, с чего бы вдруг Галке руки на себя накладывать? Такая жизнерадостная, цветущая женщина, я же ее видела совсем недавно!
— Ага, верно, тогда она еще была цветущей и жизнерадостной, — согласно кивнула Настя. — А пару дней назад случилось страшное несчастье: у нее мужа убили.
— Разве у Галки был муж?
— Ну, муж он или не муж, я не знаю, фамилии у них разные, она — Воловяк, он — Усов, но жили-то вместе, и хорошо жили, дружно, я бывала у них в гостях…
Настя еще продолжала говорить, но я ее уже не слышала. У меня в голове ревела сирена пожарной тревоги, и словно набатный колокол ухал: Усов! Усов! Усов!
— Володя Усов? — на всякий случай переспросила я.
— Ага, — увлекшись рассказом, Настасья перестала картинно горевать, выдвинула ящик стола, выудила оттуда сникерс и захрустела им. — Володя Усов, точно. Веселый был мужик, балагур и анекдотчик, все время рассказывал какие-то занятные истории из своей жизни, лишь бы кто слушать согласился. И покладистый такой! Осения, бывало, рявкнет: «Вова, кончай лясы точить, нам по делу поговорить надо!», а он не обижается, скажет: «Молчу, лапочка, молчу!», сядет в уголочке с кроссвордом и черкает себе…