Констанция (Книга 2)

Бенцони Жюльетта

– Домой, любезный, - чуть громче, чем следовало, приказала Констанция.

Но лишь только карета завернула за угол ограды, как снова раздался стук в стену:

– Подожди-ка здесь, любезный.

Кучер покорно выполнил приказание. Ему было все равно, ехать или стоять на месте. Раз мадемуазель Аламбер желает стоять, значитони остановятся.

А баронесса Дюамель тем временем строго смотрела на свою дочь. Колетта вся дрожала.

– Садись!
– строго приказала мать.

– Мама!

–

Я сказала садись!

Колетта опустилась в кресло и зажала дрожащие ладони коленями. Она смотрела как затравленный зверек на охотничьего пса. Баронесса вновь показала конверт.

– Ты знала об этом письме?

– Нет-нет!

– Не ври!

– Нет, нет, мама!

– Я сказала, не ври!

– Ну правда же, нет!
– сбивчиво принялась объяснять молодая девушка.

Баронесса посмотрела на секретер.

– Ты не хочешь сказать, Колетта, где хранятся остальные письма?

– Я не знаю ни о каких письмах.

– А вот я знаю, где они лежат. Колетта втянула голову в плечи.

– Ну так ты сама их достанешь или это сделать мне?

– Я виновата, мама.

– Вот с этого и нужно было начинать.

– Мама, пожалуйста, прости меня! Мне очень жаль, что так получилось. Баронесса молчала.

– Ну мама, пожалуйста!
– Колетта вскочила и бросилась к баронессе.

Материнское сердце немного оттаяло.

– Почему же ты мне сама не сказала, дорогая, с самого начала?

– Я боялась.

– Неужели ты боишься меня?

– Я сама не знаю, как это получилось.

– Да успокойся же, все будет хорошо.

– А что будет с Александром?

– Ты должна забыть его.

– Но, мама...

– Молчи! Теперь всем займусь я.

Колетта, рыдая, опустилась на колени и обхватила ноги матери руками.

– Да полно тебе, сядь и хорошенько подумай обо всем случившемся.

В это время шевалье Александр Шенье, заложив руки за спину, мерил шагами комнату из угла в угол. Он уже понимал, что этот деньв доме баронессы будет для него последним, проведенным вместе с Колеттой. Молодому человеку предстоял тяжелый разговор, и он старательно подбирал слова, такие, чтобы не обидеть баронессу и в то же время сохранить собственное достоинство. Ведь он и в самом деле любил Колетту или во всяком случае, верил в то, что любит ее.

Дверь, скрывшая от него девушку, распахнулась, и на пороге возникла баронесса Дюамель. В руках она держала пачку писем, перевязанных розовой шелковой лентой.

– Мадам, - начал заготовленную речь Александр Шенье.

– Я не желаю вас слушать, молодой человек, - бросила баронесса, - вы воспользовались моей доверчивостью, проникли в дом, чтобы обмануть моего ребенка.

– Но... мадам...

– Молчите!

– Я хочу вам объяснить...

– Не желаю

слушать!

– Выслушайте меня...

– Забирайте свои письма и вещи и покиньте мой дом, - баронессав сердцах швырнула пачку писем к его ногам.

– Выслушайте меня...

– Я не хочу вас слушать! Я желаю всего лишь, чтобы ваша ногане пересекала порога моего дома.

– Но мадам...
– гордо вскинув голову, произнес учитель музыки.

Колетта, уже немного оправившись от потрясения, боязливо выглядывала из-за дверного косяка.

Приободренный тем, что девушка смотрит на него, шевалье расправил плечи.

– Я не причинил вреда ни вам, ни вашей дочери, мадам. Неужеливы не понимаете, что нет причин сердиться на меня?

– Я вам уже сказала.

– Хорошо, я подчиняюсь и покидаю ваш дом. Александр Шенье судорожно принялся собирать ноты. Книжки сыпались у него из рук, и он не знал, за что схватиться - то ли за арфу, то ли за рассыпанныекнижки. Выглядел он, в общем, довольно комично. Арфа отвечала на его прикосновения звоном струн. Колетта, все слыша и видя, беззвучно зарыдала. А сердце баронессы Дюамель не так-то легко было тронуть. Она с презрением посмотрела вслед уходившему Александру Шенье.

Колетта не выдержала и бросилась вслед.

– Александр!

Но мать схватила ее за руку.

– Если ты сейчас выбежишь на крыльцо, можешь не возвращаться.

Колетта тут же остановилась, и баронесса увела ее.

Александр Шенье, злой как черт, выбежал на улицу с арфой в руках и остановился, не зная, куда идти. Под мышкой он сжимал неряшливо сложенные ноты и пачку писем, перевязанных трогательной розовой шелковой лентой.

И тут послышался приятный женский голос:

– Шевалье!

Александр оглянулся, не понимая, кто его зовет.

– Шевалье, да неужели вы не видите меня? И только сейчас он заметил карету, стоявшую на другой стороне улицы. На дверях красовался герб графов Аламбер. Из-за приоткрытой дверцы ему приветливо помахивала рукой мадемуазель Аламбер.

Шевалье ничего не понимал. Он считал, что Констанция должна быть на стороне баронессы, ведь она опекала Колетту, а лицо мадемуазель Аламбер говорило о ее расположении к шевалье, ее лукавая улыбка, прищуренные глаза.

– Да идите же сюда! Не бойтесь меня! Шевалье пережил за сегодняшний день столько потрясений, что уже ничему не удивляясь, сел в карету. Дверца тут же захлопнулась, лакей вскочил на запятки и экипаж загрохотал по мостовой, пугая прохожих.

– Чем обязан, мадемуазель?
– наконец-то придя в себя, спросилАлександр.

Констанция улыбнулась обезоруживающе и приветливо так, чторассеяла последние сомнения молодого человека.

– У меня есть письмо для вас.

– От кого?