Контакт первой степени тяжести
Шрифт:
– То есть?
– Ну, например, вы ведь, наверное, не в курсе, что вчера мы с Власовым были в засаде в мастерской Тренихина?
– Что? Первый раз слышу об этом.
– Вот то-то и оно. Я так и понял. Моя гипотеза состоит в том, что Власов напал на след настоящего преступника, а меня разрабатывал для вас, для отвода глаз, чтобы самому взять виновного и присвоить все лавры себе. Очень просто – как и везде – конкуренция!
– Но... Но простите меня... А пистолет? Вы же тоже, вне зависимости от дела Тренихина, подлежите уголовной
– Да. Так. С пистолетом, который мне одолжил Власов. И вообще – мое, так сказать, вчерашнее «задержание» было тщательно спланировано Владиславом Львовичем. Когда мы с ним сидели в засаде в мастерской Бориса, он меня попросил и проинструктировал. Весьма настойчиво и бесцеремонно. Каюсь, мне не хватило сил ему отказать. Цель этого представления – отвлечь ваше внимание от горячего следа.
Остановив на секунду поток вранья, Белов, переводя дух, заметил, что посеянные им зерна упали на благодатную почву: Калачев явно перерабатывал полученную информацию, и по коротким вспышкам озарения на его челе Белов понял, что его басни на удивление легко легли в масть – как рука в перчатку.
– То есть это Власов подставил вас для меня на вокзале?
– Конечно. Не знаю только, откуда Власов знал, что вы, Иван Петрович, на Ярославском вокзале окажетесь?
– Так он же сам меня и попросил туда съездить!
– А, вот оно что! – Белов даже расхохотался. – Но время? В какое время вы там будете?
– Меня вели. Наружка. Чего же проще!
– Неужели вы ничего не замечали?
– И в голову не приходило. Я и не смотрел... Чего ради-то?
– Н-да! – Белов покачал головой. – Вы уж простите меня... Моя роль здесь не очень благовидна по отношению к вам. Но, сами понимаете – особо выбирать не приходилось.
– Да. Это понятно. – Калачев вдруг встряхнул головой. – А все-таки – как вы здесь оказались? Да и в такой одежде?
– Заскочил к приятелю: вон, в банке здесь работает, денег перехватить. – Белов махнул рукой в сторону банка, и охранники, еще наблюдавшие за ним, дружелюбно махнули в ответ. – А в одежде – я на дачу решил, говорил вам уже. И машина моя, как на грех, сломалась. Буду на даче с недельку. Если понадоблюсь – милости прошу. Адреса-телефоны у вас есть. Можно и просто так ко мне, Иван Петрович, без уголовщины. Посидим, водки попьем всласть. Ей-богу, рад буду, если заглянете. Как?
– Не знаю. – Калачев выглядел абсолютно потерянным. – Работы пока очень много.
– А потом уж, позже, в октябре-ноябре, погода, боюсь... Все равно всех денег не заработаешь, всех воров не переловишь... в этой стране. Вы, кстати, в какую сторону сейчас путь держите? – вконец обнаглел Белов.
– Так к Власову как раз, в прокуратуру, – сварливо процедил Калачев. – С художником Беловым разбираться. Что там, кстати, с акварелями – «Н. Белов» и «Николай Белов»?
– Я все написал. У Власова моя исповедь – на столе.
– Да? – Калачев склонил голову набок и тут же почти наглухо отключился: глаза его заволокла поволока задумчивости. Он явно не тянул: мозг не успевал структурировать, упорядочивать и анализировать непрерывно поступающую сенсационную информацию.
– Иван Петрович... – тряхнул его за плечо Белов. – А может, ну его, Власова, к херам херовичам? Махнем, прям сейчас, ко мне на дачу? Возьмем мясца на рынке, лимонадика. Я все вам расскажу – подробно, обстоятельно. В непринужденной обстановке, на свежем воздухе.
По лицу Ивана Петровича вдруг пробежала настолько яркая искра соблазна, что Белов на мгновение обомлел: вдруг согласится? «Надо надавить, принуждать как бы его – тогда соскочит враз, откажется», – мелькнуло в голове.
– Отлично, едем! Я вижу, вы решились. Сейчас костерчик сбацаем. Истопим баньку, матрешек выпишем. У меня есть шкурки три на примете – песец, норка-ласочка! Нажремся водочки... Всем трем карасика запарим – групповушечка...
– О, нет! – отшатнулся Калачев.
– А что, живем-то раз?...Вы ж не голубой, полагаю?
– Мне нужно с Власовым поговорить, – в глазах Калачева уже светился ровный, спокойный огонь разума и справедливого гнева. – Мне есть что ему сказать... Поэтому я – в прокуратуру. Нам с вами пока не по пути, – он неожиданно улыбнулся. – Пока не по пути. Желаю отдохнуть! Присоединюсь с радостью, но другой раз.
– Спасибо!
Проводив взглядом удаляющийся «москвич», Белое снова вытянул руку, голосуя.
Тут же, с визгом около него тормознула таксистская «Волга» с рекламой «Кремлевской» на крыше.
– Гони к парку Горького! Быстро!
Таксист врубил первую и рванул как на пожар. Неожиданно в голове Белова мелькнула шальная мысль.
– Стой! Стой!!!
Таксист тормознул так, что Белов поцеловал лобовое стекло.
– Теперь куда? – спросил таксист, почесывая ушибленную грудь.
– Теперь назад. Сдай снова к банку. Позвонить забыл. Прости.
Через секунду он уже влетел назад, в вестибюль банка:
– Ребята, ребята! Забыл, черт, забыл... – он бросился к телефону.
«Пятнистые» с ментом уже смотрели на него, как чукчи на Майкла Джексона: явление природы, однако. Быстро, по памяти, Белов набрал номер прокуратуры.
– Владислав Львович? Здравствуй, дорогой! Не могу долго беседовать, я тут в бегах... Что хотел сказать? Мы здесь с Калачевым Иван Петровичем возле Пром-бам-трам-банка встретились случайно как бы, поговорили... Он сейчас как раз к тебе, козлу, поехал – для серьезного разговора. Злой, как сантехник с похмелья – только держись! Уж ты не отлучайся, братец мой, дождись его. Ладушки? Ну, бывай, пинкертон! Кланяйся президенту с внучатами! Чао!
– Теперь вот гони! – кивнул Белов, вваливаясь в такси. – Гони, что было сил, о'кей? Не пожалеешь.