Контакт первой степени тяжести
Шрифт:
– Стоп! – лейтененат остановился вдруг как вкопанный. Подумав, он обратился к сержанту: – Ты не запомнил, куда мы сначала везем его – в прокуратуру к Власову или на Петровку – к Калачеву?
– Ну, вы же разговаривали, приказ-то получали? – удивился сержант. – И сами ж с меня спрашиваете?
– Да я как раз на вахте проверял журнал ночных дежурств, а тут звонок: «Давай быстрей!» – как обычно у нас. И помню только, что звонил один, а доставлять задержанного следует к другому. Потому что того, кто звонил, куда-то наверх вызывают срочно, и поэтому задержанного надо доставить к другому как раз...
«Вот это оно и есть, – подумал
– А кто звонил-то? – спросил сержант лейтенанта. – Если звонил Власов, то, значит, мы едем к Калачеву в МУР...
– А может, Калачев-то и звонил, – задумчиво пожевал губами лейтенант.
– А тогда что ж – едем к Власову тогда! – мгновенно сориентировался сержант.
– Да понимаешь, дело-то как раз в том и состоит, что я ни хрена не помню, кто мне звонил. Вот ситуация-то! Сами себе проблемы создаем... – лейтенант вновь напрягся, пытаясь вспомнить.
«Из этой ситуации, а также из вчерашних событий мне следует извлечь два урока, – подумал Белов. – Урок первый – это наличие трещины, скрытого раздора между Калачевым и Власовым. В эту брешь надо настойчиво вбивать клин, увеличивая противоречия и внося в их отношения как можно больше подозрительности и бардака. Урок второй – ничего не следует признавать с порога. От всего открещиваться, пока не припрут к стенке спиной. Выкручиваться до последнего. Не знаю. Не помню. Не видел. Не знал».
Белов вспомнил, как Власов вчера его ловко подловил с пистолетом – по поводу пяти убийств... «Черт побери, – мелькнуло в голове, – ведь вляпался как маленький. Ловушка-то была простецкая, на дурака. Но я поймался, расписался, дурак, в этой луже всеми копытами».
– А вы, товарищ лейтенант, вот что сделайте... – сообразил сержант. – Вы позвоните Калачеву, например – скажите, что машина неисправна – починимся и будем полдесятого. Ответит он «ну-ну» – так, значит, нам к нему. А если нет его на месте – мы молча едем к Власову, а? Верно?
– И что? Почему? А-а, понял!..А ты сержант, того – соображаешь!
– Слушаюсь!
Лейтенант сунул голову в окошко к дежурному:
– Дай в МУР я позвоню! – не оглядываясь, вполоборота он протянул блокнот, исписанный Беловым, сержанту в руки: – Подержи! – И снова повернувшись, через другое на сей раз плечо, к Белову, скомандовал: – Стойте на месте!
Белов и так стоял, без лейтенантского указания. Сесть было просто и негде. Единственная скамья в дежурке – за низкой деревянной решеткой – была занята, а точнее, забита четырьмя угрюмыми бомжами и одной бомжихой, задержанными, видать, уже несколько часов назад: они сидели молча, склонив головы, не вопрошая и не протестуя.
Внезапно крайний бомж поднял взгляд и что-то молча показал Белову.
Чего он хочет? А! Он предлагает поменяться с ним местами.
Чушь какая!
Однако, вместе с мыслью-отторжением, вдруг какая-то сумасшедшинка пронзила мозг Белова.
Время застыло.
Всем известно, что сложные, тщательно планируемые операции проваливаются часто именно из-за нелепейших накладок, грубой лажи – типа потери грабителем паспорта на месте преступления.
Вместе с тем, что тоже известно, бывают и чудеса, спасающие
Микроб авантюризма ударил в мозги Белову.
Такое часто случалось с ним в молодости – в компании с Тренихиным – известным авантюристом.
По сути, он ведь, Белов, ничем и не рискует! Попытка к бегству, стремление уехать вопреки подписке, и так уже на нем висит. Еще одна неудавшаяся попытка ничего к имеющейся картине не добавляет.
А, будь что будет!
Не двигаясь, Белов скосил глаза в сторону дежурного и своего конвоя. Лейтенант, просунув руку едва ль не по плечо в окно дежурного, с мучением набирал на телефоне номер МУРа... Сержант, тоже стоя спиной к Белову, уже читал блокнот – ночную его исповедь. Читал старательно, временами округляя глаза и слюнявя указательный палец при перелистывании страниц... Дежурный, старший лейтенант, записывал что-то в журнал: усердно, кропотливо – от души стараясь, едва не высовывая язык от усердия...
Искра авантюризма вдруг превратилась в мозгу Белова в молнию решимости и вмиг затмила разум. Едва заметно он кивнул бомжу: давай! Бомж показал ему в ответ: тихо, плавно...
Оба одновременно стали двигаться, как в замедленной съемке, опасаясь привлечь внимание резким движением, заметным даже периферийным боковым зрением.
«Только бы не стукнуться, не зацепиться, не прозвучать!» – стучало в висках у Белова.
Опасный момент создался, когда они уже поменялись почти что с бомжом: до финишных позиций им оставалось не более полуметра – Белову – чтоб сесть и впериться в пол, бомжу-контрагенту – чтоб встать как ни в чем не бывало на место Белова. Сержант, читавший исповедь Белова, внезапно удивленно хмыкнул, и дежурный, оторвавшись от писанины, кинул на него недовольный взгляд. От провала их спас случай: внезапно раздавшийся зуммер вызова на табло. Дежурный резко повернулся к тревожно вспыхнувшему сбоку на панели красному огоньку и, щелкнув тумблером, раздраженно сказал в микрофон:
– Седьмой ПГМ, сигнализация, – не спать на ходу! Не видишь, что ли?
После чего вновь уткнулся в журнал.
Этого мига хватило.
В ту же секунду Белов уже сел на скамейку – в кепчонке бомжа и вонючем длиннющем драповом пальто – шестидесятого, поди, размера. Сев, Белов тут же склонился точно так же, как и остальной бомжатник – в поясном поклоне: глазами в пол. Бомж, совершивший с ним обмен, остался в свитере – грязном, но не грязнущем – в большом и длинном свитере – почти что до колен. Седые сивые пряди его волос, не сдерживаемые больше кепочкой, образовали гривищу до плеч: Тарзан Тарзаныч Кингконгов. Штормовку, взятую им у Белова – отличную штормовку – с меховой подстегиваемой подкладкой – бомж не спеша перекинул через руку, затем достал из своего кармана брюк комочек – сложенный полистироловый пакет цветастый, с ручками.
Аккуратно, спокойно, словно никаких мусоров перед ним и не было, а сам он находился не в ментовке, а на пляже Майами, бомж не спеша, без резких движений сложил штормовку Белова вчетверо и спрятал ее в пакет. После чего, повернувшись к дежурке спиной, стал изучать висящий на стене стенд «Их разыскивает милиция».
– В прокуратуру! – повернулся лейтенант к сержанту и в ту же секунду обалдел: там, где должен стоять был конвоируемый ими художник, стояло кинг-конгистое существо, с пакетом, сивой гривой, в дурацком длинном свитере...