Конъюгаты: Три
Шрифт:
– Это эффект яйцеклеток! Животворная сила женщин! Сам тащусь! Но если ты вздумаешь забраться на одну из них, я тебе хребет переломаю и по ветру пущу.
Смотрит серьёзно. Работник переминает в своих длинных пальцах тряпки и опускает свой сиреневый взор.
– Алексаундер, я…
Громкий беспардонный, но прекрасный хохот. Приятный для ушей. Так что шутка перестаёт быть плоской и грубоватой.
Он смеётся, как Вероника. Как та девушка
Поскольку Стефан – конъюгат, причём ослабленный, Хрисанф моментально перекидывает мостик связи.
– Ладно, не будем врать. Не хотелось об этом говорить всем налево и направо. Тем более, девочки не в курсе. Это мои дочери. Но если откроешь им это, духу твоего здесь больше не будет. И вообще я обижусь. Я тебе сказал, потому что мы из одного теста слепленные, из одной глины, и ты так и будешь ходить и подмечать, что да как, пока не догадаешься.
– Слушаюсь.
– Слушай-слушай. Они – не конъюгаты. Поэтому настоятельно прошу не расплескивать тут свои "фибры и феромоны". Они – люди. Но я всё равно не хочу, чтобы купались в этом бульоне.
– Да, сеньор.
По его виду нельзя было утверждать удивление. Ведь этот стинки когда-то обнаружил их гнездо и их фабрику по производству отпрысков. Тогда Агний почистил его память, чтобы избежать неприятностей с Лито и Талоном. Но после "кражи" "конъюгатского имущества" восстановил его данные.
– Ну че ты приуныл. Выше нос! Только вырвался на свободу. Нельзя так. Ты что, так деградировал, что забыл о юморе? Вот поэтому я и сбежал когда-то с этого колодца. Наадалаах этэ ("Очень нужно было").
Стефан молчит, зависнув с пестрой тряпочкой, бывшей когда-то платьем Далилы.
– Ну, не надо так прям уже. Чего ты в самом деле. Можешь залезать, если сами разрешат. Но с Верон наверное не получится: у ней уже есть хахаль. Да и Вики. Чурка она, между нами говоря. Ей только швабра да памперсы интересны. Так что остаётся только эта мелкая сардинка. Не бог весть что, ну и что. А там вы сами знаете. Дело молодое. Есть ещё мой приятель, закадыка мой, Арсен, потом познакомлю. Как молодёжи не тусоваться.
Стаф затренькал костями, задвигался, возобновляя рабочий процесс.
– Но сеньорита – ваша территория.
– Сечёшь!
Кирсанов выбрасывает пятерню вперёд, улыбается новому жильцу, оказывается, не совсем утерявшему разные организменные мозговые и телесные фишки, проходит так, с заявлением, словно всему миру, возле открытых окон, затем бережно хватает свои кроссовки и направляется в ту часть дома, где находится жена.
Глава 6
Хрисанф думал, что вынужден будет упиваться своими внутренними слезами ещё целую неделю, при этом тщательно скрывая своё настроение от жены. Но все его мрачные мысли по поводу себя как морем сдуло, когда он обнаружил её не у себя,
Далила сидела на его большом стуле-кресле с высокой резной спинкой, бросив голову на стол, из-за чего верхняя часть тела немного затерялась среди его настольного "барахла" и слышно было только, как она ритмически хныкает и сопит.
Все эти звукоизвлечения: постанывания, сопли и кряхтения, в общем-то, и на поверхностный взгляд были несерьезные, неглубокие, не особо правдашние – не такие, что вызваны подлинной грустью. Но Агний тотчас расстроился и обеспокоился состоянием супруги и засуетился возле неё.
Она не приходит сюда, лишь бы прийти, в одиночестве, без меня. Скорее, я тащу её сюда, пропадая здесь. И единственный способ оторвать меня от дел: быть рядом.
– Солнышко, что с тобой? Что случилось?
Далила не снимается с позы, продолжая потихоньку ныть, поэтому он целует её волосы и плечи. Взял бы её на руки и увлёк к себе, но видно: она недовольна и будет ещё больше капризничать.
– Библиотека…
– Что произошло, дорогая?
– Я ходила в общественную библиотеку, пока ты обежал пол-экватора. Хотела проехаться вместе с твоим стинки.
– У него есть имя. Стефан.
– Ну да, этот Стаф нормально так водит. Даже тише Аполлона. Хотя, может, он просто пугался меня.
Ей надоела духота, вызванная положением шеи, груди и башки, поэтому она сама распрямилась и обняла мужа. Слёз почти не было. Глаза покраснели скорей из-за того, что они чесались от раздражения и она их тёрла широкими длинными рукавами кимоно, сшитым Калитой по приезду с Севера.
– Ах ты звездострадалица моя маленькая! Разве можно так расстраиваться по пустякам.
Уводит на их диванчик и прижимает к себе. Далила вздыхает и путается в своих одеждах.
– Но я ощутила себя такой старой, древней и исчезнувшей…
– Там провели списание.
– Да. И я не нашла некоторые детские книги. Они были как индикатор. А я даже потеряла как будто способность шарить по полкам.
– Это не так.
Запускает свои руки в рукава кимоно и поправляет складки, из-за которых она чувствует себя тяжело.
– Я захотела плакать. Как будто моё детство исчезает и мне говорят: "Что вы, книги старятся не только внешне, но и по содержанию".
Она и в самом деле выдавила пару капель, и не удержавшись от накрывавшей тоски и меланхолии, уткнулась в него так, что ему даже стало больно в области живота и боков.
– Хочешь я выкуплю их на чёрном рынке? Составь только список.
– Нет!
Далила слегка шлепнула его по груди.
– Перестань говорить как гребаный мафиози. Это ничего не изменит.
– Ну, ладно.
Делает попытки раздеть её, но теперь они вдвоём путаются в калитинском шёлковом лабиринте.