Конъюгаты: Три
Шрифт:
– Почему он сшил тебе наряд девственницы?
– Это не девственницы. Невесты.
– Ладно.
Просто лежат. Ждёт осторожно, когда она успокоится и начнёт думать, что это чепуха какая-то.
Проходит час.
– Агний.
– Да, зеница моего сердца.
– Как говорит та героиня: моя кожа скукожилась, мои волосы вылезают, что со мной происходит. А оказалось, это просто время.
– Хочешь, я выкуплю эту библиотеку, мандаринка?
– Не тупи. Так ты не только мне в аду место забиваешь. Но и себе.
– Просто я хочу тебя
– Да.
– К тому же, помнишь? Недавно ты сама выкинула порядком вещей. Хотя я тебя просил дать мне: сложил бы где-нибудь в амбаре. Нормальные такие были. Но нет. На тебя нашла эта всёвыкидывалка. Не практичная ты. Хотя бы в благотворительность могли отдать.
Иногда он такой же косноязычный, как и она. Получает пинок между ног. Как всегда делает блок руками. Уже вынудился предугадывать.
Носить щиток что ли постоянно.
– Далила, без наследства останешься.
– Очень надо. Разбирайся со своим наследством сам!
– Ещё одно слово, и будешь рожать каждый год у меня.
Угрожает, но сам нежно ловит её кулаки и тумаки, превращая борьбу в объятия.
– Ну такая капризная не могу.
– Хочешь сказать: я выкинула и меня выкинут?!
– Я ничего не хочу сказать. Это просто закон жизни. Айкаа! Ей-богу, я завтра обкарнаю их налысо!
Борются. Продолжают бороться. Уже покраснели от трения шёлка.
Ах вот почему этот хитрюга подарил нам их.
Хрисанф тоже в кимоно. Это парный комплект.
– Ну теперь довольна?! Теперь мы не такие уж и скукоженные. Айкаа! Осторожно, моё бюро!
Далила забывает о библиотеке напрочь. Впрямь что за крокодильи? Что за попытка сохранить заплесневелые огурцы? Что за консервация того, что ей не нужно на сто процентов. Внезапно останавливает бой подушкой и наблюдает полоску от реактивного самолёта через прозрачный купол. Пучок, который очень долго, скрупулезно и кропотливо собирала Виктория к её сегодняшнему ансамблю, раскручивается и волосы свободно падают вдоль её позвоночника.
– Просто. Было уютно. И надёжно. А когда это исчезает. Всё рушится.
Хрисанф встаёт рядом и наконец отворачивает верх кимоно. Ткань стремглав, с слышимым шумом падает на пол.
– Так всё и происходит в первый раз.
Она то ли сердито, но, честнее, нетерпеливо срывает и его шёлка. Но ему это на руку. Ему нравится всё новое, ему нравится динамика, изменения, рост и развитие, эволюция если хотите.
– Ты, всё-таки, список составь, а я там посмотрю, что можно сделать.
Далее его мозг и косноязычие вырубает, как рубильником.
Как глупо. Зачем плакать из-за книг. Когда всё это итак здесь.
Целует.
Глава 7
Арсен бегал вдоль набережной. В своём большом сером спортивном костюме, светлых кроссовках с синей полоской ближе к подошве. Впрочем, он усилил физическую нагрузку с тех пор, как уехала Аэлита. И ничего непонятного
Когда он добрался до одного плавного перехода с аккуратным синтетическим мостом, начался дождь. Вообще-то, было рано, не по сезону для подобных осадков. И хотя капельки были совсем небольшие и редкие, окружающий мир сразу впал в конденсацию. У Арса пошёл пар изо рта, а волосы, выглядывающие из под вязаной шапки, увлажнившись, слегка потемнели и заволнились, запружинились.
Аэл, когда он вылезал из долгой ванны, всегда кричала ему, чтобы пока не расчесывался и завтра ходил также, но ему казалось это стрёмным, поэтому всё равно пятерней машинально расправлял свои завившиеся от воды патлы.
Иванов сам этого не замечал, но он стал ещё мощнее: с его тела как будто отсеклось всё брякающее жирное, засидело гиподиномически современное, а тем более – унылое немужественное. Скорее всего, это было что-то связанное с конъюгатскими практиками, но женщины сказали бы, что это из-за любви и разлуки. Раньше ему и чайник в 2,5 л было поднять в лом, а тащиться на 9 этаж (где он жил) при поломке лифта, было и вовсе сущим наказанием. Что и говорить, что некоторым толстым молодым людям сложно повернуть голову, чтобы ответить кому-либо на "который час" или "извините, это место свободно".
Арсен до Аэл и Арсен после, как будто, даже внешне были совсем разные люди. Теперь, если бы какая-нибудь из его бывших девушек притронулась к его коже на спине, то в ужасе бы убежала. Во-первых, ощущалась печать одиночества и тотальная занятость чем-то, что не терпит возражений и любого глупого вмешательства со стороны. Во-вторых, это уже был не тот парень-плавленый сырок цвета жареного тофу, а какой-то другой чувак. Такой, что к такому не лезут даже самые XXX и так далее тёлки. Если позовёт – то сам.
Конечно, Арсушка об вышеперечисленном не проклевывал вообще. Все его мысли, когда можно было освободиться от будничной рутины и посвятить время себе, заполнялись Золотаревой, то ли женой его, то ли уже не женой.
Если бы она взяла мою фамилию после регистрации. Что-нибудь изменилось бы? Что-нибудь меняет это между двоими? Вот, например, Далила – Кирсанова. Хотя это просто фамилия, лишь бы. Но она же не настояла на своей какой-нибудь. Не осталась при девичей хотя бы из-за лености. Мы об этом много не говорили, но кажется Аэлка хотела сохранить родовую линию. Кажется… Это тебе не Ивановы-Петровы-Сидоровы. Но Аэл вроде не считала, что Золотарева – выбивается вон из ряда. Просто какой-то дедушка… Какая-то бабушка… Много отмазок да, чтобы не взять мужнину. А теперь это имеет значение? Когда у нас нет детей. Каждый остался при своём.
Но я не сержусь на тебя, золотинка моя ненаглядная. Если это всё было не сном, если сейчас всё не сон, знай, что я даже когда не думаю о тебе – думаю. Даже когда сплю и не вижу снов – думаю. Я бы даже развёлся с тобой документально и больше никогда б не спал с тобой, только бы ты просто, как прежде, жила вместе со мной.
Арсен притворил за собой дверь. Щелчок и оказался в пустой квартире. Он снял мокрую одежду и улегся на пол. Так он пролежал практически неподвижно до глубокой ночи.