Копье Нептуна. Арабская весна. Первая и вторая книги

Афанасьев Александр

Так Мустафа аль-Джихади стал постоянным пассажиром такси. Довольно общительный, он быстро прикидывал, кем может быть очередной таксист со стоянки и в зависимости от ситуации называл либо короткий маршрут, либор длинный — например, в долину пирамид, да еще просил за дополнительную плату провести экскурсию. Конечно, не каждый выстрел бил в цель — но он сознательно выбирал частные, дикие такси. До исламской революции — офицерский корпус в Египте считался привилегированным, Мубарак заботился о нем как о единственной опоре его власти. Значит, у каждого младшего офицера — точно должна быть машина. А куда может пойти, чем может заняться выброшенный на улицу офицер, который ничего кроме службы и не умеет. Самое примитивное и сразу

приходящее на ум — такси, экскурсии к пирамидам. Машина есть, особых умений на надо — да и защитить пассажиров он сможет, а с этим теперь просто беда, людей как кур воруют.

Он разговаривал. Больше слушал. Смотрел. Понимал недосказанное. Делал выводы. Почти ничего не записывал. Что-то вроде журналистского расследования — только тут за это могут голову отрезать. Микрокарта за микрокартой — в тайник ложились микропленки, их он намеревался отправить в Иорданию как только закончит здесь работу и переместится подальше, к штабу третьей полевой армии на Синайском полуострове. По понятным причинам — израильтянам состояние этой армии было крайне интересно.

Пока что он понял следующее: массовых репрессий не было до сих пор. Исламистская власть все-таки не так сильна, она опасается объединения офицеров и вооруженных ответных действий. Поэтому — такого, чтобы в какой то части расстреляли весь офицерский корпус или даже отстранили весь офицерский корпус — такого не было. Но исламисты понимали, что в том виде, в каком есть, армия Египта представляет собой источник постоянной угрозы для их власти и их гегемонии. И исправляли ситуацию, как умели.

Первое — во всех частях от роты — был назначен некто, одновременно и приглядывающий за ситуацией и обучающий солдат исламу. Что-то вроде комиссара в Советской России первых годов. Ситуация в частях после назначения комиссаров — очевидно разнилась, элитные части вряд ли бы стали прислушиваться к доморощенному пропагандисту, в обычной пехоте, которую — как не крути — приходится набирать из простого народа — скорее всего прислушивались. Одинаковым было то, что офицеры относились к наличии в частях пропагандистов чистого ислама крайне отрицательно. Двоих — как раз за это и уволили.

Применялись и методы чисто физического устранения, правда не в открытую. От троих офицеров — таксистов (правда, в двух случаях Мустафе показалось, что речь шла об одном и том же случае) он слышал историю, как неугодный офицер был убит бандитами на улице, возвращаясь со службы или идя на службу. В двух случаях это был командир полка, в третьем — командир батальона особого назначения. То есть старшие офицеры или офицеры, командующие крайне серьезными частями, представляющими значительную опасность в случае вооруженного мятежа. Такие меры нельзя было применять массово или открыто во избежание бунта — но они применялись. Исламисты считали, что у них много времени… пять… десять лет. Через пять — десять лет египетскую армию будет не узнать…

Применяли исламисты и другие методы. Год назад — было совместное учение, только не с американцами, как раньше — а с армией Саудовской Аравии. По результатам этого учения, признанного «провальным» было уволено много офицеров — очевидно тех, на которых указали саудиты. В одной из частей — и вовсе появился саудовский советник.

Мустафа знал, что все не так просто и в среде исламистов. Они делились на две большие группы и несколько поменьше. Самая крупная по численности и по влиянию группа — называлась «Братья-Мусульмане», это была автохтонная группа, появившаяся здесь почти девяносто лет назад. Второй по влиянию и по численности — была египетская салафитская партия, прямо связанная с Аль-Каидой, ее политическое крыло называлось «Ан-Нур». В парламенте Египта братья и салафиты были представлены в пропорции примерно два к одному. Разница была в том, что салафиты были более радикальны, они ориентировались на нефтяные монархии Залива и оттуда получали значительное финансирование,

у них было не менее мощное чем у братьев боевое крыло, в котором верх держали лица, участвовавшие в Джихаде в Афганистане, в Ираке, в Йемене сидевшие в Гуантанамо за терроризм. Салафиты отрицали национализм и исповедовали (по крайней мере, высшие руководители) ваххабизм, который до этого почти никак не был представлен на территории Египта. Братья-Мусульмане были менее радикальны и агрессивны, они искали поддержку в среде самого Египта и в отличие от салафитов — считали себя самостоятельной силой, а не египетским отделением организации Аль-Каида. Они более лояльно относились к египетскому национализму, в отличие от салафитов — они не выступали за полный запрет спиртного по всей стране, в том числе в туристических зонах, за раздельные пляжи для мужчин и женщин. Короче, они были реалистами, в то время как салафиты были фанатиками. Но им нужно было и внешнее финансирование, Египет был бедным как церковная крыса — и за неимением альтернативы они обратились к Ирану и получили от него помощь. Не такую щедрую в денежном эквиваленте — но все же. К тому же — Иран мог представить и оружие в любых товарных количествах и подготовленных фанатиков, специалистов по экспорту исламской революции.

Их, кстати, можно было различить и внешне, представителей соперничающих исламских партий. Братья — мусульмане носили и бороду и усы, а салафиты — носили бороду, но без усов, как и положено ваххабиту. Многие — кое-кто даже в парламенте — носил короткие штаны по середину голени — чтобы шайтаны за штанины не цеплялись. Наверняка — салафиты не носили и трусов.

Так вот — линия разлома проходила и в армии, Мустафа это точно уяснил. Он узнал про несколько драк в казармах — скорее не драк, а избиений. В одном случае — назначенный «исламский комиссар» приказал высечь солдат — салафитов кнутом.

Это были чрезвычайно важные сведения. Они показывали, что армия Египта, несмотря на наличие достаточного количества современного вооружения, такого как танки Абрамс или самолеты F16 — практически небоеспособна. Развал офицерского корпуса, дрязги среди солдат относительно того, какой вариант ислама правильный, ненависть остающихся на своих постах офицеров. Такая армия не может вести не только наступательные операции — вряд ли она сможет противостоять такой армии как израильская и в обороне.

Мустафа уже собирался сворачиваться, когда наткнулся на этого человека…

Он был среднего роста, внешне ничем непримечательный, чисто выбритый — это было опасно, у мужчины, ходящего без бороды на улицах, могли быть проблемы. Мустафа, уже изрядно уставший — резко свернул, подошел к машине. Это был довольно приличного вида ФИАТ.

— Я турист. Мне бы хотелось посмотреть Долину пирамид. Вы понимаете меня? — сказал Мустафа по-арабски.

Водитель несколько секунд изучающе смотрел на него.

— Садитесь…

Вещей у Мустафы аль-Джихади не было, только гражданского образца камера через плечо, руки были свободны. Они выехали в долину Пирамид уже под вечер, народа на улицах было немного и они ехали быстро. Когда был Мубарак — для посещения долины Пирамид было установлено определенно время, поздно вечером туда было уже не попасть. Сейчас такого времени не было — но турист, передвигающийся по улицам по вечерам, рисковал в отель уже не вернуться.

Сейчас — был еще не вечер, но уже близко к этому.

— Говорят, что здесь неспокойно — сказал Мустафа — даже опасно…

— Есть немного — ответил водитель, следя за дорогой.

— Вы не боитесь бандитов?

— Эфенди, это моя страна. С какой стати я должен бояться бандитов в моей стране?

— Не знаю… Вы служили в армии?

— Служил — буркнул водитель.

— Эх… плохо что армия не принимает меры к наведению порядка. Если бы здесь был порядок — люди жили бы лучше.

— Наверное… — водитель явно не настроен был разговаривать.