Копейщики
Шрифт:
Мерон остановился и в отчаянье закусил губу. Слёзы обиды и злости навернулись на глаза. Он развернулся и поплыл обратно. Через три минуты Андре догнал шлюпку, перевалился через борт, сел на лавку, посмотрел на руки в окровавленных ссадинах и порезах и закрыл ими лицо.
Моряк - а это был офицер - приподнял голову. Тонкая струйка крови стекала со лба, оставляя след на впалых щеках.
– Как Вас зовут?
– слабый голос спасённого заставил Андре оглянуться.
– Меня зовут Андре, - Мерон по колено в воде подошёл к офицеру и внимательно взглянул на него.
– Дайте мне осмотреть Вашу рану.
Моряк слабо махнул рукой.
– Пустяки.
Андре, не слушая, отвёл протестующую руку в сторону.
– Рана довольно глубокая. Надо бы перевязать. Потерпите минутку, - он оторвал полоску ткани от своей рубашки и туго перебинтовал голову офицера. Мокрая повязка пропиталась кровью, но плотно закрыла рану.
– Меня зовут Уильям Сент-Джон, имею честь быть командиром батареи правого борта брига Его величества под названием «Mosquito». Я – Ваш должник.
– Рад познакомиться с Вами. – Андре пожал протянутую руку, потом обвёл глазами бухту.
– Судя по всему, флот союзников берёт верх над турками. Нам нужно продержаться в этой шлюпке как можно дольше. Запаситесь терпением, сэр. И постарайтесь не тратить свои силы зря. Вы и так слабы.
Канонада стихала. Ветер понемногу рассеивал пороховой дым над морем. Вдали, потеряв ход, яркими факелами горели турецкие фрегаты, бриги, шхуны. Капитаны некоторых, не сумев справиться с огнём, направили суда к берегу. С накренившихся разбитых кораблей прыгали люди и по грудь в воде выбирались на сушу.
Мерон с громким возгласом вдруг указал рукой направо:
– Смотрите, вон идёт какое-то судно, - он снял с себя рубашку и закрутил ею в воздухе
С подветренной стороны, полоща на ветру остатками парусов, медленно, но уверенно, иногда останавливаясь и подбирая из воды живых моряков, шёл корабль.
Через два часа на них наткнулась шхуна с британским вымпелом на корме.
К вечеру, подобрав раненых, зашив в мешки убитых, обменявшись сигналами и выловленными из воды людьми, флоты союзников разделились. Русские ушли на Восток, уводя на буксирах доставшиеся им при дележе уцелевшие турецкие корабли. Английская эскадра задержалась в бухте. Плотники, стуча топорами, чинили борта, настилы палуб, меняли мачты. Уорент-офицеры [196] делали перекличку и подсчитывали потери личного состава кораблей. Коренастый рыжий боцман подошёл к Мерону.
196
Уорент-офицер – звание в английском флоте ниже мичманского.
– Встать, матрос!
– Оставь его в покое, - вступился за Андре спасённый им офицер.- Это грек с берега. Я обязан ему жизнью и сам доложу о нём капитану. Он достоин награды.
– Спасибо, сэр. Только награда – это лишнее. И к тому же я не грек, а отлучённый от церкви монах из Шотландии.
Удивлению моряков не было предела.
– Монах? Никогда бы не подумал! Хотя в вашей речи чувствуется твёрдость, приобретённая, по всей вероятности, при изучении латыни. С вашей решительностью и отвагой вы могли бы сделать карьеру на флоте. А как Вас занесло так далеко от дома?
– Всё моё любопытство, сэр. Через него и отлучён. Именно оно толкнуло меня однажды в спину, и я решил посмотреть на храмы Эллады. Очень уж захотелось попасть на землю Сократа и Платона, Аристотеля и Фидия. Это всё греческие мраморы и вазы виноваты! Вот увидел однажды в Блумсбери [197] коллекцию
197
Речь идёт о Британском музее, который первоначально располагался в одном из округов Лондона Блумсбери.
Моряки, слушающие разговор, громко смеялись. А Мерон продолжал:
– Вот так и копался два года среди развалин, отыскивая по кусочку божественные руки, головы и тела. Но ваша война с турками и резня среди бедных греков опять согнали меня с тропы познания. Когда на моих глазах насиловали женщин и разбивали черепа детям - не выдержал, примкнул к повстанцам, взял грех на душу убийством ради защиты невинных.
Офицер грустно улыбнулся.
– Главное, что вы оказались в нужном месте в нужное время. Если бы не вы - кормил бы я рыб в Наваринской бухте, - моряк поправил свежую повязку на голове.
– И какие у Вас теперь планы? – Сент-Джон кивнул головой, как бы показывая на обломки и трупы в красных фесках за бортом.
– Эта война надолго. Турки так просто отсюда не уйдут.
– Что Вам сказать, сэр? После стольких передряг хотелось бы обратно домой в Аргайл - да вот нет ни денег, ни одежды теперь. – Андре похлопал себя по голой груди. Разорванная рубашка висела на нём грязными окровавленными клочьями.
– Послушайте, мой друг. Я всегда отдаю долги чести. Хотите, я поговорю с капитаном? Думаю, он согласится оставить вас на борту. Тем более, что после сражения людей не хватает, - офицер показал на длинный ряд тел в парусиновых мешках.
– Не обещаю быстрой доставки вас в Англию, но в конечном итоге вы туда попадёте. Земля - она ведь круглая. Ну, как вам моё предложение? – лейтенант со слабой улыбкой смотрел на Мерона.
– Честно говоря, сэр, мне по душе ваш план. Устал я ночевать под кустами и видеть кровь в каждом селении. Сыт по горло войной и оружием. И скажу ещё одно: обузой на корабле я не буду.
Офицер посмотрел на сильные плечи и руки Мерона, на шрамы, перечеркнувшие кривыми линиями лицо и грудь.
– Не сомневаюсь. Эй, матрос!
– обратился он к проходящему мимо парню.
– Пойдёшь вот с этим человеком на вещевой склад, скажешь - я приказал. Пусть оденут его, как моряка.
Андре пожал протянутую руку Сент-Джона, встал и пошёл за своим провожатым в трюм. Привязанный к ноге наконечник зазубренными гранями покалывал ногу.
Прошёл ещё год. Бриг ходил в составе английской эскадры из Ионического моря в Эгейское, из Эгейского - в Мраморное. Время от времени эскадре попадались остатки турецкого флота. Если это был быстроходный корабль с полным парусным вооружением - ему давали уйти. Но пощады не было кораблям и галерам, прозевавшим появление английских фрегатов и бригов.
Несколько раз корабль Мерона брал на борт десант греческих повстанцев и высаживал их на больших островах, поддерживая огнём из пушек. Два раза в виду Кипра они сходились один на один с турецким корветом, и два раза упускали его в осеннем тумане. Мерон выполнял работу палубного матроса, поднимался на ванты, тянул канаты, вязал узлы, но не притрагивался к оружию.