Копоть
Шрифт:
Джонсон молчал. Решил, что отвечать не будет. Если надо — кивнет. Не более.
— Молчишь, — констатировал гангстер, — Тоже вариант. Только это тебя не спасет, парень. Я то выйду отсюда, и быстро выйду. Предъявить мне ничего не получится, взять с меня нечего. А попросят за меня уважаемые люди. Так что — отпустят. И слова поперек не скажут, господа жандармы. А вот ты — нет, история другая. Мурыжить будут долго, терпеливо, поверь опыту. Молчание твое только хуже сделает. Разозлишь ты их, зверствовать начнут. Заодно пару висяков на тебя спишут. И не выйдешь
Он болтал еще много чего, и все в том же духе. Завуалированные угрозы перемешанные с попытками вызнать что-то о собеседнике. В какой-то момент Даг перестал слушать, провалившись в полудрему. Смотрел на болтуна остекленевшими глазами, но к смыслу слов совершенно не прислушивался. Звучали они убаюкивающе, как перестук колес или шум ветра. То же магия своего рода.
Разбудил Джонсона лязг металла. Кто-то неподалеку звенел ключами. Хлопнула дверь. Даг слегка взбодрился, протерев лицо ладонями.
По коридору прошли двое жандармов. Темно-красная выцветшая форма выдавала их с головой. Кепки, сапоги, перчатки — все добротное, но изрядно поношенное и неухоженное. Оружия на виду не было, но кто их разберет. Местная специфика предполагает весьма интересные решения.
Они остановились у дверей соседней камеры, зазвенели засовами. Дверь со скрипом отошла прочь, жандармы молча вывели заключенного.
— Я же говорил, парень, — с насмешкой бросил бандит, — До скорой встречи!
Прозвучало зловеще, но Даг большого значения этой болтовне не придал. Сопровождающим и вовсе было все по барабану. Они увели говорливого соседа, и Джонсон остался в одиночестве.
Джонсон понятия не имел, сколько прошло времени. Царящая в казематах полутьма скрадывала время, тело побаливало, сознание «плыло» в сладкой дреме.
Дважды его кормили и выводили «по хозяйственным нуждам». Никто не интересовался, кто он и почему тут содержится. Сам Джонсон растворился в накатившей апатии, поддавшись приступу фатализма: будь что будет, от судьбы не уйти.
Он дремал, восстанавливая силы. Постепенно стал подмерзать, и чтобы совсем не околеть, ходил по камере, отжимался, приседал. Устав, падал на лежак, свернувшись там калачиком.
Наконец, пришли и за ним. Та же молчаливая парочка препроводила Дага в допросную. Обогревалась она гораздо лучше камеры, продрогшего Джонсона сразу разморило, потянуло в сон. Жандармы усадили его за тяжелый широкий стол, разожгли фонари. В воздухе поплыл тошнотворный запах и слепящий свет.
Поспать ему, конечно, не дали. Едва Даг уселся, в комнату ввалились трое дознавателей. Как в анекдоте — высокий и старый, толстый и лысый, молодой и смешливый. Все из себя важные, одеты с иголочки. С красивыми значками и блокнотами. Элита местного общества, не иначе.
И тут началось.
Как зовут? Даг Джонсон.
Откуда? Не знаю.
Как попал в магазин?
Откуда? Не знаю.
Зачем применял силу? Защищался.
Где учился борьбе? Нигде.
Использовал магию? Не знаю.
Где обучался волшебству? Нигде.
И так далее, по кругу, много раз одни и те же вопросы в разных вариациях. Даг уже давно запутался и отчаялся, отвечал неохотно, односложно, с трудом понимая, что от него хотят услышать. О том, что он из другого мира, решил принципиально не рассказывать — решат, что псих, упекут в дурку или местную ее разновидность. А так, казалось, обвинить его особо не в чем. Наоборот, старался помочь, законов не нарушал, никого не обижал.
— Шпион! — вынес вердикт один из дознавателей по результатам двухчасового допроса, — Натуральный шпион!
— Хлипковат. И легенда никакая, — возразил второй.
— Да какая тут легенда? Взялся ниоткуда, документов нет, никого и ничего не знает. Зато владеет борьбой, возможно применяет магию. Чем не шпион? Втереться в доверие…
— К кому? К продавщице?
— Ну… для начала да. Потом найдет кого поприличней.
— Может быть…, но неправдоподобно. Шито белыми нитками.
— Ой, ну тебе лишь бы все усложнять!
— Господа, ну вернемся все же к фактам. Что мы имеем? Отсутствие регистрации — это раз.
— И документов вообще…
— И документов. Применение силы к гражданину города.
— Это два. Хоть и гражданин тот… такой себе.
— А вот это неважно! Давайте подойдем к делу формально.
— Отлично, что еще? Незарегистрированная магия?
— Причем магия подчинения, худшего пошиба. Тень раба, если не ошибаюсь?
— Ее разновидность.
— Ага, ну это три!
— Итого, три правонарушения. Каждое из них, отдельно — уже плохо.
— А все вместе, по совокупности, тянет на особо тяжкое.
— Да еще и предумышленное.
Они переглянулись с видом фокусников, доставших кролика из шляпы. Потом тот, что помоложе, наклонился к Джонсону.
— Рассказать ничего не хотите, молодой человек?
Даг оглядел собравшихся уставшим взглядом. Чего они ждут? Признания… в чем? Что он пришелец?
— Знаете что… господа… идите-ка вы все в жоп…
Хлоп! Пощечина прилетела слева и не позволила договорить.
— Ай-я-я-й, молодой человек! — разочарованно покачал головой высокий, потирая ушибленную руку, — Мы к вам со всей душой, а вы — ругаться. Плохое воспитание, бич нашего времени. Ну что же, господа, что решим?
— Каторга?
— Пожалуй, шахты.
— Да, на шахты запрос был совсем недавно.
— Исправительные работы на восьмом уровне…
— Скажем… на три года?
— Подходит!
— Великолепно!
Они снова переглянулись, весьма довольные проведенным «расследованием».
«Вы бы еще похлопали друг другу, — обреченно усмехнулся Даг, — Остолопы!»
Дознаватели шутили, спорили, смеялись. Вот так запросто решив судьбу человека. И чувствуя себя в полной безопасности. До тех пор, пока дверь допросной не открылась.