Корабль дураков; Избранное
Шрифт:
И привезти его с музыкой,
С весельем, с почестью великой
Из тьмы пещеры в край привольный
В свой Копенгаген, 277 город стольный.
Повел он сына в тронный зал
И горделиво показал
Ему бессчетное добро —
Казну, и злато, и сребро.
Дивился отрок потому,
Что внове было все ему, —
Он странным многое почел.
Затем король его повел
Полюбоваться скакунами,
Своими добрыми конями,
277
Копенгаген,
А там и в замок за собою,
Чтобы увидеть все покои,
Все королевские палаты,
Что разукрашены богато,
Резьбу по стенам, и на них
Вещей немало дорогих, —
Щиты, рога, гербы, картины.
Дошли до женской половины.
Там было много дев прекрасных
В нарядах шелковых, атласных,
И, показав на них перстом,
Внезапно сын спросил потом
Родителя: «А что такое
Теперь мы видим пред собою?»
Король ответил: «Сын мой, это
То, что глаза лишает света,
Что все мужчины проклинают,
Нечистой силой называют».
Повел он сына в арсенал,
Там ружья, пушки показал,
Все погреба пороховые
И все запасы боевые,
Потребные, чтоб воевать,
Страну и крепость защищать.
Все показав ему, отец
Спросил у сына наконец:
«Мой сын, из всех богатств державы
Что более тебе по нраву?»
И сын проворно отвечал:
«Ах, батюшка, я все узнал,
Но мне всего милее было
Нечистую увидеть силу!»
Смех обуял придворных тут.
Из этой басни все поймут:
Гони природу, — все равно
Войдет не в двери, так в окно!
Сию природу в нашу плоть
С рожденья вкоренил господь:
До гроба к женам оттого
Влечет мужское естество.
Не стало бы без вожделенья
Земному животу продленья!
Так пусть же род людской живет,
О чем Ганс Сакс и речь ведет.
Во Франкфурте сей случай был:
Злодея суд приговорил
К позорной казни, ибо он
Был в преступленьях уличен.
Преступник этот молодой
Был строен и хорош собой,
По-благородному держался,
В парчу да бархат наряжался,
Но был он вором из воров,
Да и разбойничать здоров,
И город, денег не жалея,
Поимку оплатил злодея.
Теперь на казнь его вели,
За ним толпою
278
Сердобольные дворяне. — 3 июля 1562 года. Сюжет взят из книги Паули «Смех и дело».
И сожалели все согласно,
Что судьи чересчур пристрастны.
Когда на суд его вели,
На постоялый двор зашли,
Где самых разных княжеств знать
В тот день собралась обсуждать
С франконской знатью соглашенье.
Во всех дворянах сожаленье
Злодей-красавчик возбудил,
Когда он мимо проходил.
«Как молод! Бог ему прости!
Ему ведь нет и двадцати!
А что за взгляд! Осанка! Стать!»
Вконец разжалобилась знать.
И в ратушу они прошенье
Составили о снисхожденье
К сему преступнику: ведь он
И молод и не умудрен!
Пусть бургомистр окажет милость,
Чтоб злая казнь не совершилась,
Чтоб меч красавца не сразил…
Их бургомистр в ответ спросил:
«Да знаете ль вы, господа,
Что привело его сюда?
За что сей юноша караем?
Дворяне молвили: «Не знаем.
Но молод он, красив лицом
И сострадание в любом
Из нас невольно вызывает».
Тут бургомистр им отвечает:
«Так знайте: мы не так уж строги:
Разбойник он с большой дороги.
Он с шайкой дерзких молодцов
Проезжих обирал купцов,
Он бед немало натворил
И этой казни заслужил;
Но просьбу вашу мы уважим
И вам, конечно, не откажем;
Вас чтим мы купно, посему
В сей раз даруем жизнь ему
И шайке всей, но, господа,
Пусть он покинет навсегда
Наш край и никогда не тщится
В наш мирный город возвратиться!»
Дворяне это услыхали,
Смутились и внезапно стали
Вести иную речь: «Позор!
Так этот парень просто вор!
Купцов он грабил, и притом
Дворянской крови нету в нем!
Мы раньше этого не знали!
Мы зря ходатайство писали!
Пускай ведут его казнить:
Ведь мыслимо ли допустить,
Чтобы батрак разбоем жил
И перед господом грешил!
Купцов ведь тоже грабить грех:
Одним дворянам без помех
В карман купеческий под стать
Глаза и руки запускать!
На то дворяне — власть имущие
И это дело — им присущее!»
Засим дворяне сердобольные
В конце концов ушли довольные.
А в заключенье скажем так:
Баварец, шваб — пусть знает всяк,
Пускай ликует все купечество:
Дороги нашего отечества
Очищены от шаек злых,
Злодеев нет в лесах густых!
Дворянам вовсе не под стать
Делам разбойным потакать;
Будь вор и рыцарского роду,
Нельзя давать ему свободу!