Корабль, идущий в Эльдорадо
Шрифт:
— Заткнись, Серый! — процедил я сквозь зубы.
— Да я тебе отличный совет даю!
— Я не нуждаюсь в подобных советах. Лучше пойду к Баварину и набью ему морду. Как мужчина мужчине.
Серега чуть пивом не подавился от смеха.
— Ой, не могу, — громко хохотал он. — Вот уж правду говорят, влюбленность — род сумасшествия. И чего ты этим добьешься? Ксения станет жалеть Баварина еще больше. А тебя просто возненавидит. Не говоря уж о том, что Баварин выкинет твой гениальный сценарий на помойку. — Он закурил. — Не плюй в колодец, Руднев. А представляешь,
— Трамплин, случай… — с отвращением повторил я. — Если бы не этот идиотский случай, Ксения сейчас была бы со мной.
— Или со мной, — вполне резонно заметил Дерябин. — Что толку говорить о том, чего нет. Если б у бабушки выросли усы, она была бы дедушкой.
— Это верно, — несколько поостыл я. — Но то, что ты предлагаешь, мне абсолютно не подходит. Снова идти к этому типу. Улыбаться. Заискивать. Нет, я не могу. Противно.
— Ой-ой-ой, какие мы гордые. Пойми, Руднев, здесь гордость не уместна. Тут надо хитростью брать. Чтоб и волки, и овцы сыты были.
— Господи, что за бред! — опять взорвался я. — Волки и овцы сыты! Что я ему — мать в гостиницу приведу?! «Знакомьтесь, Евгений Петрович, это моя маман».
Серега невозмутимо дымил сигаретой.
— Я смотрю, Руднев, у тебя совсем котелок не варит. Зачем ее вести в гостиницу? Пригласи Баварина в гости. И все дела.
— Так он и пойдет.
— Соври чего-нибудь. Тебе главное — с матерью его познакомить… Поверь, я дело говорю.
Мне надоело выслушивать весь этот вздор.
— Ладно, Серый, кончай мозги пудрить! — Я направился к двери. — Пока.
— Подумай! — крикнул он вслед.
Электронные часы в темном фойе показывали полночь.
27
Утро вечера мудренее. И на следующий день совет Дерябина не казался мне таким уж диким и невыполнимым. Скорее наоборот. Чем больше я об этом думал, тем больше понимал — Серега, пожалуй, прав. В самом деле, все от этого только выигрывали. Баварин избавился бы от комплексов, связанных с женой-изменницей; мать получила бы состоятельного супруга, а Ксения, в свою очередь, получила бы хороший жизненный урок и вернулась ко мне… Или к Сереге?.. В последнем варианте следовало еще разобраться. Но не сейчас.
Сейчас главное — отбить Ксению у Баварина.
И с этой конструктивной мыслью я отправился в отель «Северный Палас».
Усатый портье, увидев меня, заулыбался.
— Желаете снова провести у нас ночь?
— Несколько позже, — ответил я. — А Баварин у себя, не знаете?
— У себя, у себя, — покивал портье. — Только он теперь перебрался в «президентский» номер. Где вы изволили останавливаться.
Я поднялся на второй этаж и постучал в знакомую дверь.
— Да-да! — раздался жизнерадостный голос.
Я вошел.
Баварин
— Здравствуйте, Евгений Петрович, — сказал я, изо всех сил стараясь, чтобы вышло приветливо, — Приятного аппетита.
— Спасибо, сынок, — настороженно ответил он и вытер губы краем салфетки. — Я догадываюсь, зачем ты пришел. Нам надо поговорить, верно?
— Верно, — ответил я, без приглашения усаживаясь в кресло. — И я с нетерпением жду, что вы скажете о моем сценарии.
— О сценарии? — поползли его брови вверх. — А я думал…
— Вы думали, я пришел выяснять с вами отношения? Нет, здесь все ясно. Ксения предпочла вас, о чем еще говорить?
Он облегченно вздохнул.
— Признаться, я полагал, что ты, сынок, воспримешь все это, ну… несколько иначе.
— Я привык к ударам судьбы. Поэтому ставлю на Ксении жирный крест.
— Вот это правильно, — одобрительно кивнул Баварин. — Тебе сейчас надо новые сценарии писать, а не с бабами валандаться. Хочешь бутерброд? — Он на радостях протянул мне кусок булки с гусиным паштетом.
Утром я позавтракал на скорую руку, поэтому не стал отказываться.
— Как тебя зовут, сынок, все забываю спросить.
— Александр, — ответил я с набитым ртом.
— Понимаешь, Саня, — доверительно заговорил он, — ты человек еще молодой, и у тебя все впереди, А для меня Ксюша, можно сказать, лебединая песня. — Баварин грустно посмотрел на свое отражение в зеркале. — Через каких-нибудь десять лет от меня ничего не останется. Одни руины. Да и сейчас я, в сущности, уже старик.
— Вы не старик, вы просто живете долго, — сделал я двусмысленный комплимент.
— Вот именно, долго. Очень долго. Поэтому Ксения привлекает меня не столько даже сексуально, сколько… Словом, я смотрю на нее будто через призму времени…
«Ври больше», — подумал я про себя.
— С ней я становлюсь двадцатилетним юношей, — с воодушевлением продолжал Баварин. — Мне хочется путешествовать, снимать новые фильмы, перевернуть весь мир!
— Ну а все же, как насчет моего сценария?
Баварин виновато покачал головой.
— Еще не дочитал. Но обещаю завтра же дочитать. Ты приходи вечерком… — Он секунду подумал. — А знаешь что, давай я тебе сам рукопись занесу.
Лучшего поворота событий трудно было себе и представить. Вырвав из блокнота чистый лист, я записал адрес матери.
— Пожалуйста, заходите. Заодно вас с матерью познакомлю. Она известная в городе художница.
— Да? Я очень люблю живопись. А касательно сценария уже сейчас могу отметить: в тебе, сынок, что-то есть. Особенно мне нравится, что твой сценарий написан с легкой болью. PI эта боль прямо сюда бьет, — постучал он пальцем в грудь: там, где сердце. — Как будто про меня написано. Про мою жизнь. — А хочешь, я тебе расскажу о своей жизни?