Корабль невест

Мойес Джоджо

Кто-то заметил их и, выразительно жестикулируя, крикнул, чтобы они уходили.

– Уходите отсюда! Уходите сейчас же!

Фрэнсис посмотрела на воду, потом – на девушку в бальном платье рядом с ней. Фрэнсис была хорошей пловчихой и вполне могла нырнуть вниз, чтобы выплыть возле лодок. Она ничего не должна была Эвис. Даже меньше чем ничего.

– Нам не выбраться на полетную палубу. В коридорах полно дыму, – сказала она. – Придется прыгать.

– Не могу, – ответила Эвис.

– Здесь не так уж и высоко. Послушай, я буду тебя держать.

– Я не умею плавать.

Фрэнсис снова услышала угрожающий треск,

сразу придавший обстановке вокруг нечто инфернальное, с чем ей вовсе не хотелось сталкиваться лицом к лицу. Она схватила отчаянно сопротивляющуюся Эвис и потащила к краю.

– Отцепись! – визжала Эвис. – Не смей меня трогать!

Она царапалась, как дикая кошка, раздирала ногтями плечи и руки Фрэнсис. В щелку под дверью уже начал просачиваться дым. Снизу раздавались голоса взывавших к ним женщин. Фрэнсис почувствовала едкий запах, и от страха у нее опустилось сердце. Схватив Эвис за платье, она потащила ее на орудийную башню. Резиновые подошвы туфель скользили по металлу, и внезапно голову пронзила страшная мысль: а что, если меня никто не спасет? Затем она услышала громкий вопль – и они, словно скованные одной цепью, полетели вниз, беспомощно молотя руками и ногами, навстречу черной воде.

Капитан Хайфилд с помощью гаечного ключа попытался вынуть бомбу из скобы на стене.

– Отойдите! – приказал он морякам, которые втроем выносили предпоследнюю бомбу. – Возьмите пожарный рукав! И хорошенько пролейте отсек водой. – Он стащил изолирующую маску, чтобы его лучше слышали, и теперь голос его звучал хрипло, поскольку ему не сразу удалось восстановить дыхание.

– Капитан! – не снимая маски, крикнул Грин. – Пора выбираться отсюда.

– Бомба не поддается.

– Сэр, вы не сможете вынести их все до одной. У вас нет времени. Пора затапливать помещение.

Вспоминая об этом уже потом, Грин решил, что, должно быть, Хайфилд его не расслышал. Грину не хотелось оставлять своего командира там одного, но ему ничего не оставалось делать, поскольку необходимо было обеспечить безопасность других людей.

– Начинайте затапливать! – приказал Хайфилд. – Идите.

И не успел Грин повернуться, как услышал, что у него за спиной что-то упало. Грин швырнул в сторону Хайфилда свой противогаз в надежде, что капитан каким-то чудом разглядит его в этом дыму и подберет. И, вытолкнув из отсека своих людей, с тяжелым сердцем вышел наружу.

Фрэнсис вынырнула на поверхность. Она судорожно ловила ртом воздух, волосы мокрыми прядями облепили лицо. Она слышала голоса, чувствовала руки, пытавшиеся вытащить ее из воды, настолько холодной, что останавливалось сердце. Море явно не хотело выпускать ее из своих ледяных объятий и тянуло вниз. Но вот наконец она уже трепыхалась на дне шлюпки, как выброшенная на сушу рыба: кто-то успокаивал, кто-то накрывал одеялом, а ее тем временем безжалостно выворачивало наизнанку.

“Эвис”, – беззвучно повторяла Фрэнсис. И когда соленая вода перестала склеивать ресницы, она увидела, как Эвис, точно попавший в сеть улов, переваливают через борт шлюпки, ее роскошное платье для конкурса красоты было сплошь в масляных пятнах, а глаза крепко зажмурены, словно она боялась заглянуть в лицо своему будущему.

“С ней все в порядке?” – хотела спросить Фрэнсис. Но кто-то прижал ее к себе сильной рукой и уже

не отпускал. Она почувствовала близость крепкого тела, поняла, что находится под надежной защитой, – и все слова внезапно вылетели у нее из головы. Фрэнсис, послышался над ухом мужской голос, и она погрузилась в благостную темноту.

Капитан Хайфилд лежал на полетной палубе. Его на руках вынесли из отсека два кочегара. Моряки окружили его плотным кольцом. Они стояли под сумрачными небесами, вытирая со лба смешанный с сажей пот и периодически шумно сплевывая. До них то и дело доносились крики, говорившие о том, что огонь в различных частях корабля уже потушен.

Все позади, командир, твердили ему. Все под контролем. Мы сделали это. Они говорили полушепотом, словно не были уверены, слышит ли их Хайфилд. Конечно, позже, быть может, пойдут совсем другие разговоры: о том, что человеку в таком возрасте, занимающему такую должность, не пристало столь отчаянно бросаться на борьбу с огнем. Слишком уж опрометчиво с его стороны. А потом, возможно, кто-нибудь пустится в пространные рассуждения о том, что командир корабля не умеет делиться полномочиями, что другой бы на его месте стоял бы в стороне, но зато видел бы картину в целом. Однако большинство моряков, наверное, одобрят действия командира корабля. Они вспомнят о Харте, о погибших товарищах и решат, что на месте капитана Хайфилда определенно поступили бы точно так же.

Но все это будет уже потом. Через несколько часов или даже дней. А сейчас Хайфилд находился в забытьи, безразличный к их словам и уверениям. И моряки на минуту замолчали, наблюдая за тем, как их командир, в мокрой и пропахшей дымом парадной форме, мешком лежит на палубе, устремив полные боли глаза в небеса.

Моряки посмотрели на него и осторожно переглянулись. Кто-то предложил позвать судового врача, который в данный момент пытался уговорить сидевших в шлюпках петь хором. Но затем Хайфилд приподнялся на локте, его глаза были налиты кровью. Он кашлянул раз-другой, сплюнув на палубу черную слизь. И с трудом повернул голову, словно у него болела шея, его глаза пылали яростью.

– Проверьте каждый чертов отсек. А потом вытащите чертовых баб из чертовых шлюпок и верните на борт чертова корабля.

На спасение корабля ушло два часа. Испанские рыбаки, на рассвете прошедшие мимо “Виктории”, естественно, в первую очередь убедились в том, что те, кто находится на воде, не нуждаются в их помощи. Потом рыбаки еще долго рассказывали всем о шлюпках, набитых разодетыми в пух и прах бабами, которые, беспорядочно размахивая руками, пели “The Wild Rover No More”. А шлюпки эти были соединены, точно паутиной, коричневыми чулками, связанными крепкими узлами.

В каждой шлюпке сидело по два морпеха. О борт билась вода, и куски разорванной местами сети из чулок плавали на поверхности, словно гигантские коричневые водоросли. После сообщения, что ночевать в шлюпках не придется, в хриплых от усталости голосах женщин прозвучало явное облегчение. Они и их багаж были спасены.

Он сидел, уставившись на нее в упор, а она, не в силах пошевелиться под тяжестью навалившейся на нее Эвис, молча смотрела на него немигающими глазами – поверх согбенных спин женщин в шлюпке – так, словно их взгляды соединяла невидимая нить.