Корабль невест

Мойес Джоджо

– Ну, почти как у Маргарет, – заметила Джин.

– Я с первого взгляда поняла, что это он, мой единственный. И он сказал мне то же самое. Ой, девочки, он такой душка. И мы так давно не виделись, что я уже вся извелась. Он самый романтичный мужчина на свете. Хотя, понимаете, я никогда не думала, что выйду за военнослужащего. Меня никогда не привлекали бравые военные и никогда не пробирала дрожь при виде белоснежной формы. Но я помогала разносить чай на одном благотворительном вечере, – возможно, вы бывали на таких, да? – увидела его и пропала. Я сразу поняла,

что должна стать миссис Рэдли.

– И что он сделал? – раскуривая сигарету, спросила Джин.

– Ну, он всегда вел себя по-джентльменски. Мы знали, что любим друг друга, – он постоянно твердил, что буквально околдован мной, представляете? – однако его очень беспокоило, смогу ли я справиться с ролью жены военнослужащего. Я имею в виду бесконечные расставания и вечную неопределенность… Он сказал, что считает нечестным подвергать меня подобным испытаниям. А я ответила: “Возможно, я и похожа на нежный бутон – папа называл меня своим маленьким цветком жасмина, – но на самом деле я сильная. Правда. И очень целеустремленная”. И мне кажется, даже Иэн под конец это понял.

– Итак, что случилось потом? – посасывая чайную ложку, спросила Маргарет.

– Ну, мы оба испытывали чуть ли не крестные муки. Папочка говорил, что надо подождать. А Иэн не хотел его расстраивать и согласился. Но мне непереносима была сама мысль о том, что мы расстанемся, будучи всего лишь помолвленными.

– Небось, боялась, что он спутается с другой? – вставила Джин.

– Так вот, Иэн получил разрешение у командира своего корабля, мы просто сбежали, и нас поженил мировой судья. Вот такие дела. Это было страшно романтично.

– Какая милая история, Эвис, – сказала Маргарет. – Пожалуй, схожу за чаем. Кому-нибудь принести чашечку?

А небо за окном тем временем почернело. Солнце здесь уходило за горизонт так внезапно, словно ночи не терпелось поскорее сменить день. И корабль, несмотря на наличие шести сотен женщин, казался необычно притихшим, как будто отсутствие мужчин действовало угнетающе.

– Пойду узнаю, не покажут ли нам какое-нибудь кино, – сказала Джин.

– Возможно, что-нибудь и покажут, раз уж мы все остались здесь.

– Нет, там пусто, – заметила Эвис. – А на двери объявление, что следующий сеанс только завтра днем.

– Мужчины уже, наверное, на берегу, – мечтательно произнесла Маргарет. – Везет же некоторым!

– А как насчет твоего парня, Фрэнсис? – Джин положила подбородок на сложенные руки и слегка наклонила голову. – Как он сделал тебе предложение?

Фрэнсис поднялась с места и принялась составлять тарелки на поднос.

– О, тут нет ничего интересного, – сказала она.

– Не сомневаюсь, что твоя история должна быть весьма увлекательной, – возразила Эвис.

Фрэнсис наградила ее тяжелым взглядом.

Маргарет решила было перевести разговор в другое русло, но природное любопытство взяло верх.

Итак, все ждали ответа. И Фрэнсис, после секундного колебания, снова села, перед ней горой высились грязные тарелки. Спокойным, лишенным эмоций голосом она произнесла слова, отличавшиеся, как день от ночи,

от любовных излияний, которые они только что услышали из уст Эвис. Она встретилась с ним в Малайе, когда работала в госпитале медсестрой. Рядовой инженерных войск Чоки Маккензи, двадцати восьми лет, родом из города под названием Челтенхем. У него были множественные ранения от шрапнели, осложненные инфекцией из-за влажного климата. Она несколько недель выхаживала его, и в результате он стал испытывать к ней нежные чувства.

– Иногда, когда его лихорадило, он впадал в беспамятство и в бреду говорил, что мы уже женаты. Нам не разрешалось завязывать близкие отношения с мужчинами, но его командир – он лежал на соседней койке – сделал для него исключение. Обычая практика. Мы всегда шли на уступки, если это было на пользу нашим пациентам.

– И когда же он предложил тебе выйти за него замуж? – поинтересовалась Джин. Над ее головой внезапно зажглись неоновые огни, осветив лица женщин.

– Ну… на самом деле он много раз просил меня выйти за него замуж. Не то чтобы только однажды и неожиданно для меня. Наверное, ему пришлось раз шестнадцать предлагать мне руку и сердце, прежде чем я согласилась.

– Шестнадцать раз! – воскликнула Эвис с таким видом, словно не могла поверить, что Фрэнсис способна подвигнуть кого-то на столь упорную осаду.

– И что заставило тебя сказать “да”? – поинтересовалась Маргарет. – Я хочу сказать, в конце концов.

– Что заставило его так упорствовать? – пробурчала Эвис.

Но Фрэнсис уже поднялась и бросила взгляд на часы:

– Боже мой, Мэгги! Посмотри, как поздно! Твоя бедная собачка, должно быть, уже совсем извелась. Ее давно пора вывести на прогулку.

– Вот черт! Ты права. Нам лучше поторопиться, – сказала Маргарет.

И, кивнув оставшимся девушкам, они с Фрэнсис выскочили из столовой.

Девушки целовались. Поцеловавшись, они повернулись к нему и, не заметив никакой реакции, рассмеялись. Та, что пониже, откинулась на спинку барного стула, окинула его ленивым взглядом и вытянула голую ногу. Вторая, в зеленом платье, явно великоватом для ее субтильной фигуры, пробормотала что-то непонятное и, наклонившись вперед, взъерошила ему волосы.

– Два два. – Она подняла вверх два пальца. – Хорошее время. Два два.

В результате он заказал им еще по напитку. Ему понадобилось несколько минут, чтобы понять, чт'o именно они предлагают. Он покачал головой, даже когда они втрое сбросили цену.

– Больше нет денег, – сказал он, почему-то не узнав собственный голос. – Все вышли.

– Нет-нет, – запротестовала девушка в зеленом. Похоже, они привыкли к отказам. – Два два. Очень хорошее время.

В ходе вечера он уже успел где-то посеять часы и теперь вообще потерял счет времени. На улице свистели матросы, время от времени устраивавшие потасовки. Девушки периодически исчезали наверху, снова спускались и оставались сидеть, весело болтая или беззлобно ругаясь. Снаружи неоновая вывеска бара прорезывала синим светом тусклый серый рассвет.