Корабль-призрак
Шрифт:
Новосильцев неожиданно сбавил тон, заговорил чуть ли не просительно:
– Ну вы же понимаете, Николай Иванович, что ответственность за любые негативные последствия предлагаемой вами ав... хм... предлагаемого вами рискованного плана, – ляжет на меня, и не на кого иного...
«А ведь он боится не только ответственности и гнева адмирала, – понял вдруг Старцев. – Меня тоже. Ишь как буквально проглотил «авантюру»... Мало ли, что я лишь капитан-лейтенант – но в Главный штаб вхож, с адмиралами за руку здороваюсь: вдруг да отразится размолвка со мной на карьере лейтенантской? Нет, каким бы флотоводцем
Казакевич вдруг протиснулся к выходу из рубки, шагнул за порог – и слышно было, как он демонстративно, громко и смачно, сплюнул за борт. Ни малейшего замечания вернувшемуся подчиненному лейтенант не сделал, смотрел затравленным зверьком.
Старцев вновь взглянул на Буланцева – не пора ли, наконец, вскрыть конверт и предъявить предписание? Однако Богдан Савельевич медлил. Неужели до сих пор не считает обстоятельства «особыми»?
Пришлось самому искать выход.
– В сложившейся чрезвычайной ситуации, не предусмотренной полученными приказами, принимаю командование абордажной партией на себя, как старший по званию, – командирским тоном заявил капитан-лейтенант. – Под вашим же началом, Александр Николаевич, останется достаточное число матросов, дабы выполнить первоначальные распоряжения адмирала. В случае нужды пополните личный состав на «Камчатке» – если с поднявшимися на борт неизвестного корабля приключатся... хм... обстоятельства вовсе уж непредвиденные.
Такая самодеятельность в корне противоречила Уставу, но в глазах Новосильцева заплескалась нескрываемая радость.
– Вынужден подчиниться, господин капитан-лейтенант!
Слизняк... Как есть слизняк...
– Кухаренко! – скомандовал Старцев, выходя на палубу. – Отобрать двенадцать матросов в абордажную команду! По готовности немедленно доложить!
– Слушаюсь, вашскобродие! – радостно откликнулся гигант-боцман и немедленно начал отбор: «Ты, ты, ты... Нет, Зюгин, молодой ты ешшо... Ты, ты... Пилипенко? Ладно... с нами пойдешь, сам за тобой пригляжу...»
И Кухаренко пояснил Старцеву, указав на совсем юного на вид матроса:
– Брат у него на «Петропавловске» потонул, вашскобродие. Так парень больно уж рвется с супостатом поквитаться...
– Я с вами, – заявил вдруг Казакевич, даже не взглянув на Новосильцева в поисках формального разрешения. – А то боюсь тут не сдержаться...
Капитан-лейтенант согласно кивнул.
– Готово, вашскобродие! – доложил Кухаренко. И прибавил вполголоса:
– Ребята толкуют – туман небывалый какой-то, в жизни такого над морем не видывали... Говорят, чуть ли не к диаволу самому в гости приплыли... Раз такие мыслишки пошли – начинать надо немедля, вашскобродие...
– И в самом деле, туман любопытственный, – кивнул Казакевич. – Да только...
Договорить он не успел. Раздался выстрел. Затем еще три или четыре – не по ним, приглушенные хлопки звучали где-то в глубине «крейсера».
– На абордаж! – рявкнул Старцев.
Глава третья. Плюсы и минусы системы глобального позиционирования
1.
Андерсон попробовал разлепить веки, но тут же понял, что
Наконец, обстановка рубки начала появляться перед глазами – медленно, неохотно. В углах еще таилась мгла. И оттуда, из мглы, прозвучали слова:
– Ну и как тебе это понравилось, шкипер? Я-то привык, мне это как чихнуть... Послушай, шкипер, твои друзья – уже покойники. А вот ты, пожалуй, еще можешь спасти свою задницу...
Теперь Зигфрид говорил по-норвежски. Голос его был спокойным, равнодушным и ни к чему не обязывающим, – будто белокурый бандит беседовал сам с собой. Андерсон молчал, приходя в себя после приступа внезапной дурноты. Затем демонстративно отвернулся и уставился сквозь переднее стекло на туман. Ему показалось, что белая взвесь стремительно редеет. Светлее, однако, не стало, скорее наоборот – но шкипер списал это на проблемы с собственным зрением.
– Шкипер, ты меня слышишь?
– Заткнись! Не желаю с тобой разговаривать! – громко сказал Андерсон.
– Не хочешь – не надо. Но как ты думаешь, куда пошли эти двое? И почему они оставили тебя в рубке?
Андерсон ответил не сразу, но повернулся наконец к пленнику.
– Я понимаю, куда ты клонишь, – наконец мрачно пробормотал он. – Сейчас ты скажешь, что русские нашли способ сбежать с корабля, а меня бросили здесь.
– Нет, я этого не скажу. Отсюда нельзя уйти. Точнее – нельзя уйти без моего разрешения.
Зигфрид многозначительно замолчал.
– Врешь ты все, – тоскливо сказал Андерсон, не дождавшись продолжения. – Если бы ты хотел отсюда уйти, то давно бы это сделал.
– А зачем? Я могу покинуть этот корабль в любой момент, но у меня еще остались здесь кое-какие дела. А вот ты отсюда уже не уйдешь. Ты думаешь, что мы все еще в Северном море, к востоку от Доггер-банки? Выгляни наружу, туман сейчас рассеется. Посмотри на часы и подумай: разве в это время года, в этих широтах и в это время суток может быть так темно?
2.
Леснику казалось, что он вынырнул из долгого-долгого беспамятства, вынырнул неизвестно где и неведомо когда...
Впрочем, так казалось лишь долю секунды.
Он стоял, где стоял – у открытого люка, напротив Дианы. Только в руке отчего-то успел появиться пистолет. Лесник абсолютно не помнил даже своего намерения вытащить оружие – очевидно, сработал рефлекс на непонятное и неожиданное.
Тем не менее он не стал убирать «беретту» в подплечную кобуру. Реакцию напарницы в новых обстоятельствах предугадать трудно...
– Что... это... было?.. – медленно, с трудом ворочая языком, произнесла Диана.
– Ничего особенного. Прокатились на машине времени. Ну-ка, что теперь показывает твой хваленый GPS? По-моему, ты можешь смело отправить эту игрушку за борт.
Диана несколько секунд вглядывалась в экранчик, затем покачала головой.
– Повременю. Еще пригодится... Навигационный спутник потерян, идет перенастройка на другой... Готово, сейчас обновляются данные... Есть! Ну вот, мы с тобой теперь оказались в юго-западной части Рыбинского водохранилища.