Корабль

Брандхорст Андреас

Вкус вечности

38

В обоих фактотумах не осталось жизни, сознания Говорящих с Разумом не было и у разработчиков. В энергетических ячейках, как и в резервных хранилищах, было пусто. Адам не смог определить, есть ли канал связи. Датчики, отвечающие за определение этого параметра, не работали. Собственно, вопрос, кто живет в этих двух телах, оставался открытым. Адам нигде – ни в отсеке для инструментов, ни в рабочей сумке, ни среди стандартных идентификаторов – не нашел подсказок, указывавших на то, кому из Говорящих с Разумом они принадлежали. Здесь лежали двое неизвестных, из ста тридцати двух или ста тридцати трех. Адам задался вопросом: могли ли эти двое успешно вернуться на Землю, воспользовавшись функцией экстренного

возвращения. Он знал по собственному опыту, что это возможно везде в пределах Границы Миропознания Кластера, но эта древняя космическая станция с разреженным и холодным воздухом, как на самой высокой горе, находилась более чем в тысяче световых лет от Земли. Из ближайшего окна можно было разглядеть Млечный Путь, причем не отдельный спиральный рукав, а всю галактику. Сначала Адам сомневался, действительно ли это Млечный Путь. Но потом он опознал множество галактик-спутников, в том числе две неправильных, которые он сначала принял за Большое и Малое Магеллановы Облака. Снаружи светили четыреста миллиардов звезд. Он находился в тысячах и тысячах световых лет от родного Солнца, желтого Солнца, которое светит на земном небосклоне. Где же он? Адам все смотрел и смотрел, пытаясь сориентироваться, но он не смог получить доступ ко всем данным библиотечного модуля, а собственная память старика за долгие годы жизни стала совсем слабой.

Неверный путь, дорога без возврата – так назвал это окно хранитель по имени Энроэль, и все указывало на то, что он прав. Портал, через который Адам попал к двум мертвым телам Говорящих с Разумом, работал только в одну сторону. Рядом с двумя неподвижно лежащими фактотумами находилась серая колонна и окно, а за ним – огненное колесо галактики, которое вращалось столь медленно, что казалось, оно стоит на месте. Колонна была разделена на шесть овалов, сформированных из тонких, как волосы, линий, образующих фрактальные узоры. Неподвижных и непрозрачных.

Адам не знал, какой портал привел его сюда, а даже если бы знал, как он смог бы его активировать? Снова и снова он клал ладонь на материал, из которого было сделано все вокруг, и смотрел за тем, как при этом появляются новые волнистые линии. Но больше ничего не происходило. Он медленно обошел вокруг серого столба, рассматривая портал. Мог ли Энроэль и Крисали видеть его с другой стороны или других сторон? И что сейчас происходит на Ретосе? Наконец он отвернулся, обошел вокруг столба, в течение нескольких секунд наслаждаясь тишиной, а потом еще раз бросил взгляд на Млечный Путь через портал и отправился исследовать станцию.

39

«Я мыслю, – думал он. – Я все еще существую, здесь, в этом месте. Значит ли это, что моя квантовая связь с Землей сохраняется, как и прежде, независимо от расстояния?»

Если он правильно помнил, расстояния не должны играть для канала никакой роли.

«Что это значит для меня? – задавался вопросом Адам, двигаясь по длинному коридору, через окна которого открывался вид на Млечный Путь с одной стороны и на межгалактическую пустоту с другой. – Это значит, что, используя очень рискованную процедуру экстренного возвращения, я могу вернуться обратно на Землю в свое старое тело, если найду что-то, способное заменить необходимый датчик сигнала. Или когда я получу доступ к коннектору».

Он остановился рядом с одним из окон, около ведущей вниз лестницы, заметив снаружи, в темной пропасти, движение какого-то объекта, на мгновение поглотившего свет далекой галактики. Он простоял так пять минут, но объект наблюдения не шевелился. Неужели теперь его визуальные датчики работают неправильно? Адам запустил программу диагностики, и она закончила работать уже через несколько секунд, выявив даже не десятки, а сотни ошибок, большинство из которых было вызвано ремонтом Энроэля.

В конце концов он отошел от окна и, добравшись до лестницы, задумался, почему же объект не движется.

Должно быть, станция очень древняя – настолько, что стекла испещрены трещинами от маленьких метеоритов, хотя здесь, на расстоянии больше тысячи световых лет от Млечного Пути, их, конечно, не так и много. На станции осталось очень мало воздуха, в основном азот с небольшой долей

аргона и ксенона: биологические существа долго бы здесь не протянули. Не говоря уже о низкой температуре. В этом коридоре было почти минус сто. Дышащие воздухом живые существа умерли бы здесь за несколько минут. Но Адам не умер. Искусственная гравитация увеличила его вес, но станция не вращалась, а значит, причина не в этом. Единственным разумным объяснением оставалось наличие гравитационного поля, создаваемого аналогом применяемых на Земле гравитационных двигателей. Значит, на работу станции по-прежнему хватает энергии. Несомненно, ее хватало. В любом случае он попал сюда через один из шести порталов на колонне.

Адам гордился своими соображениями, и в то же время они беспокоили его. Он подумал об этом только сейчас… Неужели его умственные способности ухудшаются? Без связи с базами данных и стимуляторами мысли текли медленно, и это объяснялось травмой, которую нанес ему кинетический кулак, повредивший программы. Вполне возможно, его канал связи с Землей стал слабее, и тогда у него осталось не так много времени, а именно столько, на сколько хватит заряда энергетической ячейки. Адам направил соответствующий запрос в систему безопасности.

Длительность автономного режима работы – три дня семнадцать часов, – ответил внутренний голос.

Три с половиной дня, чтобы найти способ вернуться.

Адам спустился вниз по лестнице, слушая скрип и скрежет собственных шагов, очень тихий в этом разреженном холодном воздухе. Он прошел мимо оборудования из десятков вставленных друг в друга колец, серых, как колонна с шестью овальными портами, и сверкающих, вибрирующих при прикосновении цилиндров, торчавших из изогнутых стен. Адам заметил свет галактики, исходивший из окна, позволивший ему ориентироваться, но в тоннелях и коридорах, протянувшихся через всю станцию, было так темно, что даже мощные визуальные датчики могли различать лишь очертания предметов. Порой у Адама не оставалось выбора – приходилось включать лампу, которая требовала больше энергии. Часть помещений со сводчатыми потолками, кривыми полами и множеством ниш в стенах напоминали Адаму соты, которые он вместе с Ребеккой видел на Земле во время поездки на Аляск. Оттуда исходило непонятное серое свечение, казалось бы, появляющееся само собой, словно продукт химической или ядерной реакции, идущей вот уже тысячи лет.

В зале, полном лестниц и арок, который тоже был залит рассеянным серым светом, Адам услышал жужжание. Оно пульсировало в определенном ритме, меняя частоту, становясь то громче, то тише. Адам прислушался. Он подумал, что это похоже на дыхание станции, на ее сердцебиение. Несомненно, странное сравнение, ведь станция – не живое существо, однако жужжание доказывало: нечто бодрствует на борту этого древнего корабля.

Хотя большинство помещений не выглядели новыми, здесь остался лишь небольшой след прошедших тысячелетий. Адам не обнаружил ни пыли, ни следов коррозии. Другие комнаты казались значительно древнее. В них стены были не гладкими, а шершавыми и потрескавшимися, покрытыми крошечными выщерблинами, на многих поверхностях имелся жирный, маслянистый налет. В одном из таких отсеков Адам нашел комнату со множеством разодранных, полуразвалившихся предметов. Он прошел ее вдоль и поперек, но не смог их узнать. Что здесь произошло? Кто или что бушевало здесь, разрушив все в пределах досягаемости?

Войдя в тоннель на другом конце комнаты, Адам остановился, почувствовав беспокойство. Здесь царила тишина: прекратился даже тихий гул, «пульс» корабля. Но Адам ощущал, что он не один. Здесь нет окон, а серый рассеянный свет еще слабее, чем в других комнатах. Справа от Адама было абсолютно темно, а когда он повернулся, чтобы осветить это место фонарем, то ему на миг почудилось движение. Ему казалось, что за ним наблюдают, и в течение нескольких долгих секунд он не смел сдвинуться с места. Затем Адам активировал эмоциональные фильтры разработчиков, которые поддерживали его сознание, и почувствовал, что тревожное ощущение пропало. То, что он видел, наводило на мысль, что на борту старой космической станции никого нет – последние члены экипажа, похоже, покинули ее полчаса назад.