Кораблики, или «Помоги мне в пути»
Шрифт:
Это была мысль! Но в первый момент я отогнал ее со страхом. Отпустить Петьку от себя? Жутко подумать. Изведусь я тут от беспокойства...
– Пит, я ведь все равно не смогу быть всегда как пришитый к тебе. Я же... расту...
Он был, конечно, прав. И, почуяв мои колебания, он добавил уже с улыбкой:
– Чего ты боишься-то? Полоза все равно больше нет на свете.
Зря он сейчас вспомнил о Полозе. Но с другой стороны... Сколько можно жить с суеверным страхом? Да и в самом деле, куда Петька денется, будучи под неусыпными очами Карины и Юджина?
А мне очень хотелось задержаться в Старотополе. Не отпускал
Я вынул радиофон, чтобы вызвать Юджина. Оказалось, однако, что радиофонные каналы заблокированы местной службой связи: хочешь разговаривать с заграницей – связывайся через общую электронную сеть, предварительно заплатив.
Я вызвал Юджина через "Агат", стоящий в гостиничном номере. Юджин появился на экране – улыбчивый, небритый, надежный. Я изложил ситуацию. И, конечно, Юджин сказал, что встретит Петьку и будет его "пасти" до моего возвращения.
– Только отправь его не поездом, а на аэробусе. Это всего час дороги...
Петька, узнав про аэробус, возликовал и заволновался: он еще никогда не летал на самолетах. Ни на каких...
Я отвез Петьку в аэропорт и сдал на руки милейшей стюардессе, которая обещала "передать этого чудесного мальчика в Византийске прямо в руки встречающим".
"Чудесный мальчик", в свою очередь, пообещал мне всячески оправдывать это звание в самолете и дома. А на прощанье шепотом попросил:
– Когда все будет готово... там... Ты оставь бумажный кораблик, ладно?
– Конечно, Петушок...
Часа полтора, чтобы протянуть время и приглушить беспокойство, я бродил по Старотополю, все чаще узнавая знакомые дома и закоулки. День по-прежнему стоял сухой, хотя солнце уже пряталось в серой пелене, а от воды несло зябким ветром.
Потом я вернулся в гостиницу. И почти сразу меня вызвал Юджин. Он говорил от Карины. Сказал, что Петька уже здесь, дома, в полном порядке. Занимается сразу тремя делами. Лопает вареники с грибами, которые в громадном количестве сварила Карина, слушает "вашу ржавую шарманку" и не забывает обниматься с ненаглядным Кысом. Кстати, Кыс тоже ест вареники с грибами, что для нормального кота совершенно противоестественно.
С той минуты на оставляло меня ощущение счастливой беззаботности и освобождения от всяких тревог. Петька был под надежным присмотром, а я отвечал только за себя. Это было впервые после того, как судьба свела меня с Петькой.
Я решил, что сегодня не стану заниматься ничем серьезным, не буду ломать голову межпространственными и темпоральными проблемами, а опять пойду болтаться по Старотополю. Буду бездумно смотреть на окружающее и развлекаться.
Это бродяжничество снова привело меня к Овражной бухте, на бестолково-живописную набережную с лестницами, уступами и террасами, где лепились друг к другу магазинчики и уютные забегаловки. Мне понравилась вывеска на одном из ресторанчиков: "Три рапиры". Жестяной геральдический щит с тремя скрещенными клинками раскачивался на ветру с весьма романтическим средневековым скрежетом.
Я усмехнулся, вспомнив Атоса, Портоса и Арамиса, поднялся на крутое крыльцо и толкнул застекленную дверь.
ГОСПОДА ДВОРЯНЕ
1
Не знаю, как назвать это заведение. Трактир, кабачок, ресторанчик?
Эта сверкающая электрическими свечками каравелла пришлась мне весьма по сердцу. Показалось, что все здесь будет хорошо, приветливо, беззаботно.
Посреди комнаты стояли два длинных дощатых, нарочито грубых стола (я вспомнил "Разбитую амфору"). У стен – столики для двух-трех человек. Посетителей было довольно много, причем весьма пестрый люд. И вполне изящная публика, и потертые обитатели пристанского района в мятых фуфайках и обвисших свитерах.
Звякал какую-то нехитрую мелодию музыкальный автомат. Заглушая его, у дальнего столика пели:
А был он, ребята, и молод и смел, А главное – верен в любви. Да только он в спину стрелять не умел, Вот сам и умылся в крови... Ла-ла! Ла-ла-ла-ла! Вот такие, братцы, дела!И, конечно же, вокруг сияющего огоньками корабля плавал табачный дым. Ну прямо питейное заведение в Порт-Рояле времен Моргана и Кида.
Пахло сигаретами, жареным луком, косметикой и пролитым кислым вином.
Я отыскал глазами свободный столик у дальнего простенка, прошел, сел на заскрипевший жиденький стул. Почти сразу возник у столика крепкий курчавый парень в кожаной безрукавке с бахромой. Наклонился доверительно:
– Что будет угодно мсье? – Судя по всему, здесь был принят французский стиль общения.
Я отозвался столь же дружески:
– Мсье здесь первый раз, приехал издалека. Что вы можете порекомендовать?
– Для знакомства с нашими "Рапирами" – бутылочку "Пласа де торос", это красное испанское. И наш фирменный набор блюд, главное из которых – жареное седло ламы в соусе "Мушкетер".
– Валяйте!
– Мсье будет один или кого-то ждет?
– Один, – вздохнул я. – Видите, мне и одному-то за этим столом тесновато.
Парень понимающе посмеялся, исчез, через минуту вернулся с бутылкой, стаканом и тарелкой, полной какой-то еды, густо усыпанной курчавой зеленью. Налил стакан и сообщил прежним доверительным тоном, что седло уже жарится. Потом скрылся.
Я глотнул. Вино было восхитительное. Я полностью разнежился. Сидел, ковырял вилкой закуску, так и не разобравшись, что это такое (по вкусу – вроде запеканки из крабов с орехами под острой приправой). Поглядывал на людей.
За одним длинным столом бесхитростно веселились простоватые на вид мужчины с двумя девицами, которые сдержанно хихикали в ответ на игривые тосты. У другого такого же стола – ближе ко мне – расположилась компания, которая появилась тут вскоре после меня. Более аристократическая, чем соседи. Это были три тонколицые дамы с тяжелыми серьгами, томными глазами и высокими прическами и пять кавалеров в ладно скроенных кожаных сюртуках. Было нечто старомодное в их широких обшлагах с блестящими пуговицами и в белых, похожих на взбитые сливки жабо между черных лацканов.