Кораблики, или «Помоги мне в пути»
Шрифт:
В общем, повезло тебе, старик.
А Дону и Рухадзе не повезло...
Нам всем не повезло. Все, ради чего столько работали, исчезло в один миг. Вся жизнь...
Но эта безнадежная мысль в ту минуту ударила меня не очень сильно. Вернее, я не очень болезненно воспринял удар. Наверно, мозг поставил защиту. Потому что слишком уж страшно, слишком безнадежно.
И вообще вся эта тоска, все горе были в тот момент позади другой тревоги, главной.
– А Петька? Он где?
– Он... так сильно
– Они здесь, в Византийске?
– Юджин... он сейчас в Антарктиде. Там какая-то станция... или лаборатория. Ты спроси у Виктора, он все знает. Он сейчас здесь, работает на грузовой космостанции.
– А Петька? С Юджином?
– Он сперва уехал туда, потом вернулся. Трудно там детям... Ну... и вообще... я не знаю...
– Где он?!
– Сперва жил у меня. Потом ушел в интернат... Петенька, я не виновата, я... мы его не обижали, он сам захотел. Все было по-хорошему. Он сперва прибегал почти каждый день. Кота навещал. А потом ему разрешили взять Кыса к себе... Ну и... – Она опять всхлипнула.
Волосатый дядька вдруг встал с дивана. Грузный, с обвисшими руками.
– Я, кажется, врубился в ситуацию. Даже и не знаю... как теперь...
– Мне бы ваши проблемы, – искренне сказал я. – Карина, интернат этот где?
– Да при той самой школе! Небольшой такой, уютный. Для ребятишек, у которых родители в отъезде... Петя, ты прости меня...
– Прощаю... Собери мои вещички, потом зайду.
– Петя, я же... Постой! Ребята сейчас все равно в загородном лагере!
Но я кинулся к школе. Там было пусто, лишь дежурила бестолковая девица-практикантка. Она подтвердила, что ребята в лагере, но как связаться с ними – не знала. Я выяснил это в справочном, связался сам. Из лагеря ответили, что все дети в шлюпочном походе, вернутся к вечеру.
Значит, еще несколько часов Петька будет думать, что я мертв!
Но что было делать?
Я позвонил на грузовую космостанцию, спросил о Викторе. Его быстро отыскали. Он увидел меня на экране, охнул, отвесил губу. Но быстро пришел в себя.
– Питвик, приезжайте сюда! По связи все не объяснишь.
Мы встретились в комнате отдыха диспетчеров. Виктор даже пощупал меня: правда ли это я?
– Повезло вам, Питвик. Глазам не верю.
– Как это все случилось?
– Ну, как... Сработали датчики, компьютеры проанализировали событие: взрыв в Пространстве. Аннигиляция...
– Но этого не могло быть! Это исключено!
– Ничего полностью не исключено, – похоронно ответил он. – Что мы знаем о межпространственном вакууме?..
И я вспомнил похожие слова Конуса.
Бедняга Конус. Бедняги Дон и Рухадзе. Коля и Владик... А может, им даже легче, чем Юджину, мне, Мите Горскому. И Виктору...
– Горский вместе с Юджином? –
– Да. Все там, кроме меня... Я, по правде говоря, решил, что все, крышка этому делу. А они пытаются еще что-то спасти. Хотя бы теоретическую часть. Сохранить схемы для будущего. Кое-что восстанавливают... Для нового Конуса. Но его теперь не построить и через полсотни лет.
– Ну почему же...
– Правительство прекратило выплаты и законсервировало базу.
– А там, в Антарктиде?
– Там автономные лаборатории Международного общества межпространственных проблем. Дали ребятам участок. Но мощности-то мизерные...
– Виктор, можно отсюда связаться с ними?
– С ними сейчас ниоткуда нельзя связаться. Они под землей, там темпоральная автономия и магнитная блокада – для отладки микромодели Конуса. Следующий сеанс связи только через две недели... И если даже прилетишь к ним, вниз все равно не пустят, режим... Пит, а Карину-то видел?
– Видел...
– Ну... и что?
– А что "что"? И в этом ли сейчас дело...
Он вздохнул, будто виноват был.
Я поднялся.
– Поеду в лагерь, к Петьке. Боюсь я за него почему-то.
3
Фаэтон-автомат, узнав, куда мне надо, развязно сообщил:
– Недешево обойдется. Две сотни километров.
– Поехали... – Мне не хотелось ни на поезд, ни на вертолет. Тяжело было видеть людей. А на этой неторопливой машине к вечеру как раз успею на мыс Три Паруса, в лагерь "Зюйд-вест"...
И успел.
Ребята уже вернулись из похода. Смуглые, веселые. Многие так похожи были на Петьку, я вздрагивал.
Но Петьки не было.
Он вообще не приезжал в лагерь.
Пожилая директорша сказала беспомощно:
– Он ведь ушел от нас в начале июня. Совсем. Забрал своего кота и ушел. Ничего не сказал. Лишь через три дня позвонил издалека, из Старотополя: "Не волнуйтесь за меня, я останусь здесь". – "Как останешься? – говорю. – Где, с кем?" А он отключил связь... Конечно, мы направили запрос в Старотопольское бюро по охране детства, в полицию. Оттуда сообщили, что сигнал принят, ведется розыск. А потом – ни звука. Оно и понятно – чужое государство...
Я вылетел в Старотополь в тот же вечер, был на месте ночью.
Утром позвонил в фирму "Барьер", Турунову. Изложил все как есть. Даже не скрыл на сей раз, кто я такой на самом деле.
Турунов был здесь единственный человек, на которого я мог хоть как-то положиться.
Но, кажется, надеялся я зря. Ефрем Георгиевич повздыхал и неуверенно обещал навести справки. Потом посоветовал:
– Вы все-таки обратитесь в Бюро по охране детства. Там должны регистрировать всех беспризорных...