Кораблики, или «Помоги мне в пути»
Шрифт:
Петька только отмахнулся. И опять:
– Усатенький ты мой...
Из калитки вышла девочка. Лет одиннадцати, белоголовая, с неодинаково торчащими косичками (на концах их были аптечные резинки). Сказала:
– Это наш кот. – Тем же тоном, что мальчик на пустыре, когда говорил о патефоне. И сердито уставилась на Петьку.
Петька, к моему удивлению, не заспорил. Протянул Кыса девочке:
– Возьми, если ваш. Я ведь только погладил... – Обернулся ко мне, шепнул: –
Девочка смотрела все еще с неудовольствием, но уже не так насупленно. Я спросил:
– Ты в этом доме живешь?
– Конечно! Вон там... – Одной рукой она показала на наши окна, а другой прижимала к голубому своему платьицу кота.
– Понятно, – вздохнул я. – А как тебя звать?
– Меня? Женя...
Вот и еще одно совпадение. У меня могла быть сестренка Женя, на год младше. Но она умерла совсем крошечной. Мама рассказывала...
Петька это, конечно, тоже помнил. Он вдруг тихо спросил:
– А как зовут твою маму?
– Тебе зачем?
Я объяснил поспешно:
– Когда-то давно мы жили на этой улице. И теперь вспоминаем знакомых.
– Маму зовут Татьяна Герасимовна Викулова, – отчетливо сказала девочка Женя. Подхватила поудобнее послушного Кыса и хотела уйти.
– Постой! – сказал Петька. – А у тебя есть... братья?
– Братья? – она фыркнула. – Больно надо... – И пошла. И Кыс не старался вырваться.
Она была уже у калитки, когда я не выдержал, окликнул:
– Подожди! А мама... дома?
Женя снисходительно сообщила:
– Мама пошла к тете Гале примерять кофточку. Скоро придет. Если хотите, дожидайтесь... – И звякнула за собой щеколдой.
Мы опять переглянулись.
– Петушок... – сказал я.
Он понял: ждать не надо. В этом доме живет нынче девочка Женя, и мама, которая придет, – ее мама... Но я знал: потом он украдкой не раз прибежит сюда.
Это был первый толчок печали с той минуты, как мы вернулись в Старотополь.
– Петька! Нам ведь надо подумать о жилье! Пойдем в гостиницу или постараемся снять комнату?
Петька глянул на меня озабоченными глазами. Ох, сейчас он вполне разумно спросит: "А деньги?" Но он сказал:
– Пойдем сперва на пустырь.
– Зачем?
– Надо же что-то делать... с Конусом.
Да, конечно. Я об этом тоже подумал. Но... что делать-то?
Однако я послушался, пошел следом за Петькой.
3
Через полчаса мы вернулись туда, где стоял в траве патефон. Он играл ту же песню. Мальчик сидел у патефона на корточках.
– Больше не воюешь? – сказал Петька.
– Не-а. Не хочется.
– Не получилось,
Он пожал шелушащимися от загара плечами. И слушал песню дальше. Его рыцарское вооружение валялось неподалеку.
Я смотрел на шлем из оцинкованных жестяных полосок, и ко мне понемногу приходило понимание, что надо делать.
Когда песня очередной раз кончилась, я спросил:
– Стасик, можно, я померяю шлем?
Он не удивился, что я знаю его имя.
– Меряйте, пожалуйста... – И опять стал крутить ручку.
– Не налезет, – ревниво заметил Петька. Он, конечно, догадался о моем плане и досадовал, что не сообразил первый.
– Налезет.
И правда, шлем аккуратно обхватил мою голову, только пришлось раздвинуть жестяные наушники.
С этим сооружением на голове я пошел к знакомому круглому колодцу. Глубина по-прежнему дышала влагой и тайной.
Я лег на живот у края, заглянул в черноту. Позвал шепотом:
– Эй... Конус...
Молчание.
– Дядюшка Кон...
В самодельном контактном шлеме отозвалось – недовольным тоном проснувшегося старика:
– Чего тебе?
– Это я, Питвик...
– Наконец-то.
– Как ты там?
– Как было задумано...
– Разве это было задумано?
– А разве нет?
– Не понимаю, – сказал я.
– Вырастешь – поймешь, – хмыкнул он.
Я малость обиделся. Ну да ладно. Главное – узнать побольше.
– Что с "Иглой"? Дон и Рухадзе живы?
– А чего им... Юджин склепает капсулу, и опять будет контакт.
– А ты?
– А я пока останусь здесь.
– Кон!.. Зачем тебя сюда занесло?
– По твоей милости, – хмыкнул он.
– Ты рехнулся?
– Ничуть... Разве ты не хочешь исправить ошибку?
– Какую?
– Ладно, сам сообразишь...
– Послушай, старик! – я опять разозлился. Мне казалось маловразумительным его бормотание. – Неужели мы для того тебя делали, чтобы ты плюхался на случайные планеты ради исправления мальчишечьих ошибок?
Я думал, он рассердится в ответ. Но он отозвался добродушно:
– Это же не насовсем. Так, небольшая передышка. Планета-полустанок, остановка в пути. А ошибки исправлять необходимо. Скажи спасибо...
Я не знал, стоит ли говорить спасибо. Хотя нет, знал! Только из упрямства не хотел согласиться сразу. А Конус помолчал и продолжил речь:
– И не воображай, что это вы меня сделали. Вы просто слегка меня поддержали. Оживили. Когда занесло меня на вашу планету.
– Да, видать, ты крепко треснулся здесь о почву! – не сдержался я.