Корбо. Водяная Луна. Возвращение. Книга 3

Милях Татьяна

Пока граф де Дюран продолжал беззаботно гостить у друга, позволяя жене и сыну отдохнуть перед новым длительным морским переходом, адмирал, не теряя времени, начал готовиться к плаванью. О его планах было известно только самому дель Альканису, ну ещё и пронырливому барону де Бергани. Эмиль сам вызвался сопровождать сеньора – проходимец рассчитывал получить от богатого испанца дополнительную награду за помощь, а потому подробно рассказал о вооружении фрегата и численности команды графа де Дюрана. Внимательно выслушав заговорщика, адмирал решил, что пары кораблей будет вполне достаточно для поимки пирата:

– Не стоит собирать большую эскадру. Этим мы можем привлечь к походу ненужное внимание, – размышлял сеньор

и решил кроме флагманского галеона взять на охоту за французом быстроходный и манёвренный «Благой Вестник». Именно ему предстояло первому зайти в бухту и атаковать французский фрегат, а галеону же должен был перекрыть выход из гавани, лишив тем самым корсара возможности манёвра и сопротивления.

В скором времени адмиральский «Сант-Антонио» в сопровождении более лёгкого «Благого Вестника» отправился в путь. На подходе к острову дель Альканис положил корабли в дрейф, оставаясь на некотором удалении, а на марсе один из матросов постоянно вглядывался в горизонт, стараясь увидеть паруса спешащего к затерянной земле фрегата. Адмирал ждал…

И вот над палубой испанского «Сант-Антонио» разнеслось: «Вижу корабль!». Сеньор Альканис поднялся на ют и в подзорную трубу разглядел небольшую точку паруса, беспечно направлявшегося в ловушку. Маркиз по-волчьи оскалился:

– Ну что ж, Корбо, поспеши. Я тебя успел заждаться, – зловеще проговорил он. – Ближе к вечеру снимаемся с якоря. Сигнальных огней не зажигать! – предупредил маркиз и, абсолютно уверенный в скорой победе, вскинув подбородок, торжествующе прищурился, провожая взглядом старого противника.

«Поцелуй Фортуны» беспечно следовал к клочку суши, совершенно не подозревая о сгущающихся вокруг него тёмных тучах, а капитан, увлечённый скорым исполнением давнишнего обещания отцу, не обратил внимание на маячившие вдали у торговых путей паруса: мало ли кораблей спешат по своим делам?

Глава 3

Взглянув на живописный островок, граф де Дюран улыбнулся и облегчённо вздохнул: наконец-то он на месте. Капитан мысленно представил памятник, который он собирался установить на могиле старого пирата, захоронив его рядом с матерью. В качестве пьедестала корсар решил использовать скалу. Ещё перед отъездом Тэо наказал высечь в камне барельеф парусника и рассчитывал, что по возвращении на родину всё уже будет готово, а ему останется только установить на постамент фигуру ангела с лицом матери. Памятник должен был выглядеть символично: ангел, прикрывающий своими крыльями несущейся по волнам корабль, и капитан мечтал, что скульптура станет монументом памяти всем погибшим морякам, а также надеждой всем здравствующим на благополучное возвращение. За этими размышлениями графа «Поцелуй Фортуны» подошёл к гавани.

Грациозно проскользнув мимо возвышающихся из воды скал, фрегат уверено проследовал в знакомую морякам бухту и встал на якорь. Завидев остров, малыш Тэо в нетерпеливом ожидании побыстрее спуститься на необитаемую землю волчком заскакал по палубе. Сорванец торопился почувствовать себя настоящим дикарём, историями о которых увлекли его корсары. Вскоре и команда, и немногочисленные пассажиры ощутили под ногами устойчивую землю.

Граф с женой и сыном первым делом поднялись на скалу к старой могиле, желая отдать дань памяти отцу и одновременно деду. Приближался вечер. Тэо решил отложить работы по извлечению останков бывшего капитана до утра, опасаясь, что он не управится закончить всё до темноты. Часть команды отправилась вглубь острова, намереваясь пополнить запасы воды и желая набрать фруктов на обратную дорогу.

Юному виконту предложили заняться разведением костра, но мальчишка запротестовал, заявив, что он собирался подстрелить дичь, и потребовал, чтобы его взяли на охоту. Отец разрешил, и младший Тэо, вооружившись пистолетом,

с ужасно важным видом скрылся вместе с мужчинами в зарослях.

Проводив насмешливым взглядом сына, граф де Дюран, оставшись на берегу, наслаждался спокойствием и любовался экзотической красотой природы. Одна из групп моряков вернулась с полными корзинами фруктов, и капитан, очищая тропические плоды, угощал ими жену. Когда появились охотники с добычей, парни уже успели подготовить угли. Первым из кустов выскочил восторженный Тэо, с гордостью показывая подбитую птицу, напоминающую куропатку. Радости мальчугана не было предела, его мордочка победно сияла, заставляя загрубевшие сердца корсаров сахарно таять. Следом за парнишкой из леса вышли и остальные обвешанные трофеями охотники. Санчес, взглянув на раздувающегося от важности мальчика, улыбнулся и подмигнул капитану. Отец догадался: мальчишке помогли попасть в птицу, выстрелив с ним одновременно. Ожидая похвалы, малыш подбежал к отцу, и граф по-мужски одобрительно похлопал сына по плечу и передал добычу коку.

Расположившись в сторонке, Эстель с интересом наблюдала за корсарами. Мужчины суетились возле костров, перекидывались шуточками, готовили пищу, хвастались трофеями и незлобно подтрунивали друг над другом. Между моряками сновал младший Тэо, ожидая приготовления своей птицы, и, когда она поджарилась, сын взял большой кусок и преподнёс его матери. Женщина улыбнулась, попробовала угощение и, похвалив ребёнка, поцеловала его в щёку. Довольный собой мальчишка помчался к отцу, а Эстель, встретившись с мужем взглядом, вновь подумала: «Всё-таки мой пират самый исключительный мужчина на земле, и мне, безусловно, повезло, что я смогла его встретить».

Поужинав, корсары делились забавными случаями из жизни и морскими байками, а наговорившись, затянули песню. Сначала она лилась неспешно и чуть слышно, а затем мужские хрипловатые голоса слились в зычный слаженный хор и, грянув необузданной мощью, заставили листву на близстоящих деревьях боязливо вздрагивать. Пряный тропический воздух, пропитанный залихватской удалью моряков, мелко вибрировал, разнося над островом победный гимн торжества безрассудства и отваги. Самозабвенно горланя, корсары, дружно отбивая такт, наслаждались чувством свободы и ощущением морского братства, и обветренные лица мужчин, озарённые всполохами костра, посветлели и не казались уже столь суровыми и грубыми.

Добродушно улыбаясь, графиня де Дюран с интересом следила за увлечённым пением моряков. Голос капитана, перекрывая хор, и здесь главенствовал силой звучания, и Эстель, видя радостно горящие глаза мужа и восторженное личико сына, поймала себя на мысли: до какой степени разными не только внешне, но и по своей сути являются мужчины и женщины. Чем дольше ей приходилось общаться с представителями противоположного пола, тем лучше она их понимала и тем больше восхищалась.

Неожиданно Эстель задалась вопросом: в честь женщин сложено немало стихов и песен, дамам бесконечно объясняются в любви и возносят дифирамбы, но практически нет строк, рассказывающих о любви к мужчине. Мужчинам не посвящают любовные сонеты, а обычно лишь восхваляют их силу, смелость и боевые подвиги. «Может, потому, что поэты в основном мужчины? – предположила графиня. – Или мы, женщины, эгоистично предпочитаем, чтобы любили исключительно нас?»

Но разве мужчина только воин? Да, мужчин ценят за силу и храбрость. Но крепкое плечо должно быть, прежде всего, надёжным. Разве не вызывает уважение мужчина-заботливый отец, мужчина-созидатель, мужчина-мудрец или мужчина-труженик? А насколько нас, женщин, восхищает в поклоннике его умение красиво говорить и быстро принимать решения, его ум и изобретательность, искренность и великодушие, благородство и бескорыстность. Да, в конце концов, мы, женщины, так же искренне любуемся их природной красотой.