Корея. 1950

Калинин Даниил Сергеевич

Сантиметров на тридцать ниже — и все, отвоевался…

— Юонг, добивайте оставшийся «Шерман»!

Крича во всю мощь легких (контузия, будь он неладна!), сам я со всех ног бросился к поврежденной пушке Тэяна — вставшего к прицелу взамен штатного наводчика, выбывшего еще пару дней назад. Последний погиб во время воздушного налета янки — в октябре противник уже практически целиком захватил небо. Все как в начале Отечественной в 41-м…

Впрочем, я все равно бы не успел, надеясь добежать с левого фланга батареи на правый. Не успел бы и Юонг, вновь поразивший ходовую «Паттона» вторым снарядом; и только теперь американские танкисты принялись спешно покидать явственно задымившую машину… А сам я лишь на бегу вспомнил, что моторный отсек М46 оснащен

современной, углекислотной противопожарной системой. Выходит, сработала после первого попадания, зараза?!

Впрочем, вряд ли я смог как-то иначе построить бой, даже если бы и помнил о ней с самого начала…

Все сильнее дымит «Паттон» — и ярким костром пылает обездвиженный осколочной гранатой «Шерман», чей борт только что прошила бронебойная болванка. Но второй М4 успел развернуться лбом к батарее — и выстрелить прежде, чем Юонг закинул в казенник «сорокапятки» очередной бронебойный снаряд… Но экипаж уцелевшего танка выстрелил по группе прикрытия!

Не иначе как здорово оглушенный ударом болванки, наводчик сходу поймал в прицел всполохи пламени на раструбе ротного пулемета… А командир машины (также оглушенный) еще не успел осознать, что в строю остался лишь его танк.

Также возможно, что среди солдат десанта, сбитых наземь густыми очередями РП, был кто-то из друзей или близких наводчика… И потому столь ценный выстрел, способный спасти экипаж «Шермана» и добить нашу батарею, он потратил именно на расчет прикрытия.

…Ротный пулемет 46-го года, созданный и принятый на вооружение сразу после войны, стал глубокой модернизацией ручного пулемета Дегтярева — и, на мой взгляд, очень опоздал на поля Великой Отечественной. Будь у нас РП с самого начала войны… Эх! Да что тут скажешь? Практически равный по массе ДП-27, ротный пулемет оснащен модулем для ленточного питания — под стальные ленты от станковых Горюновых на 250 патронов! Но узел ленточного питания можно снять, снарядив РП-46 и привычным диском на 47 патронов… Кроме того, у модернизированного пулемета более прочный, стойкий к износу ствол — так что его практическая скорострельность выросла как минимум в три раза! Плюс удобная ручка для переноски РП в бою…

В этой засаде мы крепко надеялись на хорошо подготовленный пулеметный расчет — и корейские бойцы неплохо начали бой, уничтожив большую часть танкового десанта «Шермана»… Но ответный выстрел накрыл храбрецов.

И лишь пару секунд спустя по танку ударило орудие Юонга, точно вложившего болванку в шаровую установку курсового пулемета! Только брызнул во все стороны сноп искр — и практически сразу в М4 сдетонировал боезапас, сорвав башню с погон… Не зря «сорокапятку» называют снайперской винтовкой на колесах! Да и Юонг начал боевой путь наводчика-артиллериста еще в Маньчжурии, воюя с японцами в рядах партизанского соединения самого Ким Ир Сена. А после наш толмач прошел тщательную переподготовку в рядах РККА, став штатным командиром орудия — и в какой-то мере повторив боевой путь своего вождя.

Но если наводчик из Юонга дай Бог каждому, то командовать батареей в бою у него не особо получалось — по давней привычке он все норовил лично встать к панораме. Вот и «подвинулся» — точнее сам же и предложил место комбатра опытному военспецу, когда стало совсем жарко…

Но тут уже и я не видел никакой возможности избежать личного участия в боевых действиях… Пришлось ослушаться прямого приказа верховного.

Да, Иосиф Виссарионович строго-настрого запретил советским военспецам участвовать в боях с американцами. И у этого решения есть веская причина — первый же русский пленный офицер может стать поводом к масштабному конфликту с США… А у янки пока что явное преимущество в разработках атомного оружия. И по штабам уже давно ходят слухи о планах превентивного удара по СССР со стороны бывших союзников.

Удара атомными бомбами.

Думаю ли я об этом на пути к поврежденному орудию с разбитым прицелом? Да — но и выбора у меня нет. Не решились бы мы дать бой — и уже через пару часов колонна бронетехники

ООН настигла бы нас на дороге, ведущей из Сеула в Пхеньян… Так что мне в любом случае предстоял плен и фильтрация.

А уж там… Разве поверили бы американцы, что с группой корейских военных отступает советский корреспондент из «Правды»?! Я вот не рискнул проверить — тем более, что подготовленных мной же батарейцев было нестерпимо жаль бросать на произвол судьбы… Точнее, на произвол янки, вполне способных кончить корейцев (да и русского «корреспондента»!) в стороне от дороги, дабы не снижать скорость движения колонны конвоированием пленных. Я уже наслышан о художествах «союзников» — быть может, и не немцы с японцами, но излишней гуманностью американцы и прочие солдаты ООН точно не страдают…

Одного взгляда на залитое кровью тело Тэяна достаточно, чтобы понять — командир орудия ушел за границу вечности. Расчет же, оставшийся сразу и без наводчика, и командира в одном лице, малость растерялся — тем более, панораму действительно побило осколками… А вот откатник орудия вроде не задело.

— Осколочный!!!

Я указал подносчику на ящик с осколочно-фугасными гранатами; сам же приник к открытому казеннику «сорокапятки». Придется целиться через ствол… Подобным образом мне доводилось стрелять даже бронебойными болванками по бортам немецких панцеров — корректируя огонь по красным трассерам и молясь, чтобы фрицы не успели развернуться и выстрелить в ответ! Ведь трассеры не только корректируют точность стрельбы — они же выдают положение стрелка, пулеметного гнезда или орудия…

Но три головных танка уже горят, закупорив выход с узкого участка дороги, зажатой сопками — так что бронетехника вперед уже не сунется, и колонна сходу не пройдет. Попробуют отползти назад (всей колонной!) и отбуксировать подбитые танки до места, где их удастся сбросить с дороги… А пока не отбуксировали, янки наверняка бросят в бой пехоту, уничтожить засаду — или, по крайней мере, прикрыть ремонтников, цепляющих тросы к подбитым коробочкам.

Вот этого я им сделать и не позволю…

Ствол «сорокапятки» пахнул на меня свежей пороховой гарью — но перед боем его тщательно пробанили, слой нагара на нарезах минимальный. И, как я и ожидал, сквозь зев орудия я разглядел борт подбитого первым «Шермана»… А также мелькнувшие было фигурки пехотинцев-янки — уже рванувших вперед, к батарее, покуда молчит наш пулеметный расчет!

Мгновенно сориентировавшись, я чуть докрутил маховик вертикальной наводки вниз — и махнул рукой замершему рядом бойцу с осколочно-фугасной гранатой в руках:

— Заряжай!

Чавкнул свежей смазкой снаряд, скрывшись в казеннике — и я тотчас нажал на спуск…

Выстрел грохнул одновременно с разрывом гранаты на дороге — и тотчас лязгнул казенник, выбросив стреляную гильзу.

— Откат нормальный…

Это я уже сам перевел более-менее знакомый ответ заряжающего, неотрывно наблюдая за врагом. А рвануло хорошо — на обочине дороги перед подбитым танком, за спинами ринувшихся вперед десантников… Или как там янки их называют? Конечно, осколочный снаряд «сорокапятки» не шибко мощный, и весит всего два килограмма — но он явно посильнее ручной гранаты! Так что американские пехотинцы резко подрастеряли свой пыл — а следом по врагу выстрелил и Юонг…

— Заряжай!

Я чуть подвел маховик горизонтальной доводки вправо, одновременно с тем бросив встревоженный взгляд в сторону головного дозора. Но «Чаффи» застыл на дороге, еще на развороте подбитый в откровенно тонкий борт (19 миллиметров в районе ходовой). Да и то, место для маневра у относительно небольшого танка, отъехавшего от засады всего на триста метров, было совсем немного…

А за триста метров ПТРС прошибает 27 миллиметров брони штатным патроном Б-32.

Выстрел!

Очередной осколочный снарядный улетел к дороге; вдогонку врезал по врагу Юонг. Но тут же слева вдруг послышался знакомый, быстро нарастающий гул возвращающегося к колонне геликоптера… Внутри у меня все сдавило от напряжения — с воздуха янки нас точно прикончат!