Коридор
Шрифт:
Однако если присутствие Элисон спасало от насилия, то от пыток оно защитить не могло, и об этом следовало все время помнить.
А всякие пособия на тему «Как разнообразить вашу сексуальную жизнь» еще советуют играть в связывание или надевать наручники! Дескать, многих женщин это возбуждает. Хотя по молодости мы с Красоткой тоже таким баловались. Вот идиоты-то были…
Белла потянулась за палочкой, лежавшей на столике у кровати. Я зажмурился. Сейчас мне достанется по первое число. Ну, сам виноват — пил бы меньше, не делал бы глупостей.
Почувствовалось
— А то Гарри услышит, — сдавленным голосом сказала она.
— Иди сюда, — ответил я, чувствуя огромное облегчение и одновременно страх: а вдруг теперь, как назло, случится осечка?
Белла медленно опустила голову на подушку. Она все еще тяжело дышала, но, кажется, уже немного успокоилась.
Теперь бы еще правильно угадать, в каком она настроении и чего сейчас хочет…
Я оперся на локоть и осторожно тронул губами мочку ее уха.
— Ты хорошая девочка? — спросил я шепотом.
Она слегка кивнула.
— А хочешь, я научу тебя плохому?
Еще кивок.
Ну, хвала Мерлину, вроде все идет на лад…
Я свинья, конечно. Уделял бы ей внимание чаще, чем раз в полгода, — и все было бы нормально, и с головой у нее, может, было бы получше.
Но если сейчас об этом думать, точно ничего не выйдет…
Я зажег свечу на прикроватном столике и взялся за одеяло, но Белла крепко вцепилась в него.
— Надо, моя девочка, — убедительно сказал я. — Надо.
Она отпустила одеяло и позволила мне его стянуть. Сквозь длинную ночную рубашку были видны очертания тела.
— Подними рубашку, — сказал я, усаживаясь рядом. – Ты же послушная девочка? Вот молодец, вот умница… Выше… Еще выше… Хорошая, старательная девочка… Раздвинь коленки… Еще немного…
Мне всегда было интересно: как Красотка умудряется так натурально краснеть? Ей нравилась эта игра, а может, она и не играла особо — за двадцать лет нашей совместной жизни Белла умудрилась остаться стеснительной, как школьница. Но хотя бы сейчас она уже не отворачивалась и не требовала, чтобы я занимался с ней любовью исключительно в темноте.
Я придвинулся и стал гладить Красотку, шепча всякую ласковую чушь. Как говорил наш учитель английского в подготовительной школе, образованного человека легко отличить по правильной речи и богатому словарному запасу… С последним у меня, надо полагать, все было в порядке, потому что Белла прижималась ко мне все сильнее. Ей стало жарко, на коже проступили капельки пота.
Теперь главное не затягивать, а то я сейчас доболтаюсь, и весь пар уйдет в свисток… Я осторожно вошел в нее. Внутри Красотка была мокрая, хоть на салазках катайся, и горячая, как огонь. Но замолчать мне не позволила — стоило закрыть рот и сосредоточиться на процессе, как она начинала жалобно поскуливать. Невозможно же двигаться и говорить одновременно, только женщины на такое способны, а тут ведь еще и думать надо, ляпнешь что-нибудь лишнее — и все испортишь.
Теперь поразмашистее
Да долго еще?! Я же не смогу так бесконечно, ты кончишь когда-нибудь, или нет, Bellissima, имей совесть! И Красотка, словно услышав мои мысли, выгнулась, впилась ногтями мне в спину и закричала так, что я чуть не оглох. Мерлин великий, какой идиот рассказал женщинам, что они тоже должны получать удовольствие, да еще вопить при этом, как под круцио?
А мне бы еще немножко, ведь должно же получиться, ну, хоть как-нибудь…
Но «догнаться» не получалось, как ни дергайся; волна спала, так и не ударившись о берег; идиотское чувство, какое бывает, когда летел куда-то, но забыл вовремя свернуть и теперь без толку нарезаешь круги над незнакомой местностью. Я лихорадочно пытался двигаться, но это уже было в пользу бедных, как говорил когда-то Долохов, глядя на наши попытки пробить магический щит. Щит-то я сейчас умею пробивать, а вот все прочее, увы, не удается, хотя когда-то было наоборот. Ладно, пора заканчивать с этим убожеством, всегда главное вовремя уйти, не дожидаясь, пока тебя выставят…
Я сполз с Беллы и лег рядом, чтобы отдышаться.
— Тебе помочь? — спросила она.
— Не надо.
Наверное, это прозвучало слишком раздраженно, потому что Белла не выдержала:
— Скажи честно, все из-за меня, да? Я старею и больше тебя не привлекаю?
Хотел бы я сам это знать… Но какой толк винить во всем женщину? Плохому танцору вечно что-нибудь мешает.
— Неправда. Ты молода и прекрасна, а все дело во мне. Это я старею…
Я перевернулся на спину и подтащил к себе одеяло.
— Дай-ка лучше сигарету.
Белла зажгла две сигареты — себе и мне, — потом пристроила палочку на край столика, чтобы та втягивала дым. От этого получались маленькие смерчи, и мы какое-то время развлекались тем, что дули на них и смотрели, как они изгибаются, но все равно упорно тянутся к палочке, чтобы там исчезнуть.
— Вы с Гарри езжайте в Париж, — сказала Белла, — а я к матери.
— Зачем? Давай с нами.
— Нет. Тогда она совсем разозлится.
— Ладно. Что тебе привезти из Парижа?
— Вечную молодость, — сердито ответила она.
— А серьезно?
— Да глупости. Не надо мне ничего.
***
Утром назначенного дня в магопорту Лондона царила обычная неразбериха. Портключ отправлением в 11:18 задерживался по техническим причинам, и пассажиры слонялись по залу, рассматривая витрины с сувенирами. Пожилой волшебник с обвисшими щеками честил на все корки транспортное управление Министерства, а группка молодых французов посматривала на него с веселым изумлением.