Коридор
Шрифт:
Водитель завел двигатель, и фургон, потихоньку набирая обороты, стал медленно растворяться в вечернем тумане, удаляясь все дальше и дальше, пока красные габариты огней вовсе не исчезли в непроглядных сумерках.
Тем временем, завизжав тормозами, рядом с Карлом остановилась машина Мелен. Опустив стекло, она протянула ему свой белоснежный платок.
– Спасибо, у меня уже есть, – процедил сквозь зубы он.
Но Мелен, ничего не говоря, по-прежнему продолжала держать платок в вытянутой руке, при этом едва заметно указывая на левую щеку. Наконец догадавшись, Карл
– Ну, я и осел.
– Не огорчайся сильно на этот счет. Вам мужикам это свойственно.
– Ты знала, что она здесь, поэтому и вела себя так?
– Нет, ну что ты. Откуда ж мне было знать? – изображая невинность на лице, произнесла она.
– До завтра, милый, – утопив в пол педаль акселератора, Мелен быстро пропала из виду, оставив вместо себя белоснежный платок на бурой поверхности мокрого гравия.
Подобрав предмет, брошенный Хильдой, Карл медленно побрел к головному из стоящих на обочине грузовиков, возле которого все это время его поджидал Хельмут.
– Залазь сюда, вдвоем мы тут запросто поместимся. А то в том гробу далеко не уедешь.
Карл молча влез в кабину «Опеля», и после того, как за ним последовал Хельмут, машина, несколько раз качнувшись, тронулась с места. Только сейчас открыв ладонь, он посмотрел на «подарок » Хильды, которым оказался старинный серебряный крест, переживший не одно столетие. На тыльной его стороне была выгравирована какая-то надпись, но прочитать ее было довольно сложно.
– Братья немецкого дома, – первым разобрал надпись Хельмут.
– Что это значит?
– Это одно из первых названий «Тевтонского ордена». Можешь гордиться, тебя только что посвятили в рыцари, причем даже с пролитием крови по случаю церемониала.
– Уже.
– Что уже?
– Горжусь.
3 октября 1943 г.
Сен-Ло. Квартира Мелен
Карл одиноко сидел в спальне Мелен, которая, благодаря письменному столу, была еще и кабинетом. Уже добрых полчаса он дожидался, когда она вернется с проявленной пленкой, отснятой накануне. Материалы должны были отправить сегодня вечером, поэтому ее затянувшееся отсутствие начинало слегка беспокоить. Хотя дело было даже не в этом. В своей работе он был полностью уверен, его больше волновала предстоящая беседа и этот ужасный запах тухлой сырости, исходящий непонятно откуда.
Дверь отворилась, и на пороге появилась хозяйка дома с папкой в руке. На ее лице сияла довольная улыбка.
– «Значит, все в порядке, теперь ей не отвертеться, и она мне все расскажет».
– По твоему сияющему виду можно сделать вывод, что с документами все в порядке. И теперь-то мы сможем заняться моим делом, – добавил он вслух.
– Конечно, только после нескольких моих вопросов.
– Ну что еще? – с тоской в голосе почти простонал он.
Мелен взяла небольшой стульчик,
– Во-первых, меня интересует материал по этому модернизированному устройству форсажа GM–1. На ваших новых машинах в полку они уже стоят?
– Да, на всех четырех. Но, как я слышал от механиков, в этой модернизации никаких особых изменений нет. Они просто взяли и подогнали его под более мощный двигатель «G6» [31] . На этом все и закончилось.
– Хорошо, с этим понятно. Теперь с вооружением на «G6». Я правильно поняла, что на базовых версиях оба пулемета 7,9 заменены на калибр 13,0 мм?
31
Речь идет о модели мессершмидта Bf-109 G6. (1943 г.в.)
– Да.
– Так, теперь дальше.
Ловким движением она извлекла уже сухой снимок, в котором он тут же узнал свою недавнюю работу.
– Вот здесь что написано? – она указала пальчиком на смазанную строку. Из всего написанного можно было разобрать только цифры «108. 30». – Я же говорила тебе, правильно держи камеру, а то резкости не будет.
– Только вот не надо меня, пожалуйста, сейчас пилить. Я все делал не в фото– лаборатории, а за спиной у начальника секретной части.
– Так ты, оказывается, настоящий герой? – произнесла она, сложив ладошки в лодочку и округлив глаза.
– Твой сарказм не уместен, я действительно к этому не имею доступа. И мне пришлось…
– Я тебе верю, не отвлекайся, – прервала она, опять подсовывая неудавшийся снимок.
– 108, 108, 108, – бормотал он, пытаясь вспомнить, что там было написано. – Слушай, а у тебя здесь всегда такой запах? Или только по случаю моего прихода?
Казалось, болтовня Карла совершенно ее не задевала. Лишь в подтверждение его слов она слегка принюхалась.
– А что, еще пахнет?
– Нет, милая, здесь не пахнет. Здесь воняет.
– Странно, а я почти не чувствую. Наверное, привыкла. Это Жан вчера вечером разлил в погребе пр… – она осеклась на полуслове.
– В общем, гадость одну. А наша двухсотлетняя чудо-вентиляция теперь разносит эти ароматы по всему дому.
– Этому сараю двести лет?
– Этому, как ты выразился, сараю гораздо больше. Просто двести лет назад пожар в доме уничтожил все деревянные перекрытия, оставив только стены. Поэтому его пришлось отстраивать практически заново. А в конце прошлого века к нему был пристроен третий этаж.
– Вот чудеса…
– Ладно, мы отвлеклись. Давай лучше расшифровывай свой брак, – она опять придвинула к нему нечеткую фотографию.
– 108, 108. А вы всегда материал отпечатываете на бумагу перед отправкой? Это ведь неудобно?
– Ты посмотри на него! – по-видимому, Мелен начинала терять терпение. – Нет. Мы сделали это специально для тебя. Теперь ты мне скажешь, наконец, что здесь написано или нет?
– Да откуда же я знаю? Я его, что, читал что ли? Быстро отснял, меня там и видели.