Корм вампира
Шрифт:
Через полчаса пещера засверкала светом, наполнилась теплом и запахами пищи.
Корабельный кок Олег Петрович, чуть полноватый, но не потерявший ловкости, с желтыми, прокуренными усами и острым взглядом серо-голубых глаз, всегда твердил одну фразу, простую в своей сути: "Море не любит голодных!" И заставлял меня в очередной раз чистить картошку, да не новомодными "чистилками", а здоровенным тесаком, весом в добрый килограмм, отточенным до бритвенной остроты. Под его руководством я освоил готовку "макарон по-флотски" и возненавидел картофельное
Экипаж лопал, расстегивал ремни и поминал кока добрым словом, запираясь в курилках и сыто цыкая зубом.
Уже по первым теням, предвестникам скорой ночи, вернулись оборотни, молчком спитонили все, что было в котелке, вылизали тарелки и замерли тремя серыми, мохнатыми кучами, подергивая во сне ушами и лапами.
Через пару часов они проснуться и отправятся мыть посуду — договор был еще на берегу: я готовлю. Они — моют! Ну и бегают на охоту, им все едино надо тренироваться!
Мне бы тоже не помешало, но вот не хочу. Весь мой организм сопротивляется, сжимая мышцы в пучок и заставляя с отвращением думать о том, что надо выйти на чистый воздух, размяться, устроить себе неспешную пробежку по снежной целине, а затем… Тьфу, по снегу глубиной в метр, очень неспешная пробежка!
— Олег! — Рядом со мной стоял Франц, слегка опухший со сна и зевающий. — Мы следы видели. Лыжник, один. Старший сказал, что это твои…
— Да, Франц, я выбирался размяться. — Не стал отпираться, я.
— А куда ты пропал? — Пацан уселся рядом со мной. — Я прошел по следам, и они обрывались у ствола дерева, словно ты вошел в него. И не вышел.
— Знаешь, Франц… — Я полез во внутренний карман и достал оттуда клык. — О дереве я тебе ничего не скажу, а вот пропал я за этим… Нырнул в самую круговерть снега и…
— Я слышал о таком, там… — Франц мотнул головой в сторону оставшегося за километры и километры, Траннуика, а может быть и еще дальше. — Хозяева рассказывали, что… Снег — это граница между временами. Можно попасть в прошлое или будущее, только надо знать снег и чувствовать его власть над временем. Оттого и боятся они снега и холода, что снег сильнее самого времени, ведь даже растаяв и испарившись — он остается снегом.
— Думаю, что они не просто так рассказали эту историю в присутствии вас. — Я скривился. — Непонятное внушает страх, Франц. А тем, кто напуган, легко управлять.
— Они нам лгали? — Изумился ребенок, за какой-то месяц привыкший к совершенно другому поведению взрослых. — Лгали, только ради того, чтобы — управлять? Но ведь проще объяснить, научить…
Я помотал головой, не соглашаясь.
Учить это безумно тяжело, это адская работа, при которой на себя не остается сил. Именно потому самые лучшие за всю историю учителя, своих семей словно бы и не имели. Не имели и собственных детей.
Честно рассказав все пацану, "загрузил" его на добрый час. Да еще и оправил посуду мыть — под монотонное
Минут через десять к нему присоединился волчонок, норовя облизать тарелку, вместо того, чтобы ее вымыть.
Пискнула рация, которую я, больше из принципа, чем от надежды, держал включенной.
В радиусе десяти километров появился некто…
Догадываюсь я, кто этот некто, под снегопадом шарохается.
— "Толстый" — "Тонкому", не нас ищешь? — Поинтересовался я, не надеясь на ответ.
Мало ли… Может уже успел выйти из радиуса, а может и вовсе не он.
Не дождавшись ответа, со вздохом, вновь вернул рацию на "ожидание".
Жаль.
Очередная возня двух молодых волков, играющих в старую, как мир игру — догонялки, развлекла и отвлекла меня от невеселых мыслей.
Как ни крути, а по Бену я скучал. Много пройдено, много сказано и много пережито.
Завернувшись в свой спальный мешок, пожелал всем спокойной ночи и уткнулся носом в согретую собственным дыханием, ткань.
Здравствуй, сон!
Во сне Менделеев увидел таблицу.
А я хочу увидеть сон… Не затейливый, обычный сон, каких мне не снится уже давно. Не хочу ни "порнухи", ни дикого и бессмысленного боевика. Хочу теплой, солнечной поляны. Нежного солнца хочу. И легкого ветра, что овевает, а не выстуживает насмерть. Я хочу того, что мне противопоказано.
Утро подарило чистое небо и звенящий от мороза, воздух.
Волки честно выполнили утренний моцион, вернувшись с добычей — заледеневшими тушками трех зайцев и десятком птичьего племени, от мороза закопавшегося не слишком глубоко.
Я даже представить себе не могу, как эта троица смогла дотащить все это богатство, видимо занимались "челночным бегом".
Пришлось расстараться, соображая, что повкуснее и сытнее, приготовить.
После обеда, оставив серую братию отмывать посуду, выбрался по дрова. Запас еще был, но маловат, маловат запасец!
Из принципа, срубил два небольших деревца и по очереди, волоком, дотащил до пещеры, демаскируя ее, ко всем, не к ночи будь помянутыми. Мороз уже прихватил верхний слой снега так, что тот вполне спокойно держал мой вес, лишь слегка проминаясь под ногой.
У самой пещеры, принялся обрубать ветви, засыпая снег пахучими, желтыми щепками, отлетающими от топора во все стороны.
Вродек и Франц сперва таскали сучья, а когда замерзли, отжали у меня топор и сами увлеклись этим не сложным, на первый взгляд, действием.
Волчонок бегал вокруг, то ныряя в сугробы, а то, замирая и принюхиваясь, словно штиль донес до его чуткого носа неведомый запах и теперь он решал, опасен ли этот запах или можно его игнорировать с чистой душой.
Пока, все приносимые запахи можно было игнорировать и просто играть, радуясь набитому животу, теплой пещере и холодному, чистому воздуху.
Деревца я специально подбирал не особо толстые, так что к ночи управились, полностью затащив все в пещеру и сложив вдоль стены — пусть сохнут.