Король решает всё

Марс Остин

Вера оторвала подбородок от чашки и взяла с тарелки блинчик, внезапно поняв, что ей действительно хочется есть. Нервное напряжение схлынуло, оставив усталость, хотелось расслабиться и прилечь, лениво наблюдая прекрасную картину «господин министр никуда не спешит».

— Носить оружие в скрытой кобуре, а не на поясе, тоже первым начал Тэдди. — Министр чуть улыбнулся и сказал странным вальяжным тоном, явно цитируя: — «Прав не тот, у кого ствол больше, мой мальчик. Прав тот, у кого больше стволов».

Договорив, он как-то странно смутился и опустил глаза, как будто сам от себя не ожидал этой фразы, Вероника прикрыла рот ладонью и хихикнула, шкодно блестя глазами:

— Я запомню.

— Его весь мир запомнил, — уважительно и чуть ностальгически кивнул министр. — Если бы его не призвали, провинции Маялу не существовало бы. — Он на секунду поднял

взгляд на заинтересованно притихшую Веру и продолжил уже чуть более серьёзным тоном: — Когда война Империи с Карном закончилась позорным провалом Империи, весь мир увидел не только то, как ловко можно откусить кусок территории у соседа, но и то, как легко и быстро можно сменить подданство, законы и качество жизни, при этом не переезжая. — Его взгляд на миг затуманился, голос стал тише, — Георг Пятнадцатый был очень мудрым правителем. В некотором смысле жёстким, но очень мудрым. Он видел, в каких условиях живут цыньянцы теперь уже его, Карна, восточных провинций, и понимал, что для того, чтобы изменить их врождённый образ мышления, нужно прикладывать усилия, и очень срочно. Первые несколько лет после окончания войны почти все собранные в королевстве налоги оседали в Четырёх Провинциях — дороги, больницы, школы, грандиозные проекты ирригационных систем для полей. — Он поморщился и пояснил: — Там засушливый климат. Теоретически, Карн мог бы возить туда продукты из других регионов, но для всё увеличивающейся толпы крестьян нужно было создавать рабочие места, а они плодятся в бешеных темпах, к тому же, увидев, что в Карне живётся лучше, через границу потекли мигранты, ещё больше увеличивая демографический перекос и ухудшая криминогенную обстановку. В первые годы после войны там было столько казней, что в каждой деревне приходилось периодически строить новые виселицы, пока народ лет через пятнадцать не стал более-менее законопослушным. — Он криво улыбнулся и иронично сказал: — Старый император Ву говорил, что люди становятся цивилизованнее, когда живут лучше, на что Георг Пятнадцатый отвечал, что всё гораздо проще — отпетых уже перевешали, а новое поколение растёт на других моральных законах.

Вера понимающе улыбнулась, а мысленно добавила эту маленькую цитату в свой внутренний список «всё, что я хотела бы знать о господине министре, но постеснялась спросить».

«Вы знали лично императора и короля? Призванный лично учил вас нехитрой морали дикого запада? Кто вы, господи, в вас слишком много неясного.»

Он допил чай и протянул чашку:

— Ещё. — Вера взяла и встала налить, он воспользовался паузой, чтобы утащить с тарелки блинчик. Вера поставила перед ним чашку и себе долила до полной, села, опять с наслаждением любуясь паром над чашкой и тем, как министр почти уверенно опускает на стол правую руку.

«Ещё болит, но уже не так.»

Она старалась не улыбаться слишком широко.

Солнце поднималось выше, на стене заиграли розовато-оранжевые пятна, просеянные листьями растущего у окна дерева, несколько лучей коснулось чёрных волос министра, блеснув красноватыми росчерками. Он заметил её взгляд и вопросительно приподнял брови, она качнула головой: «ничего» и тихо сказала:

— Так что там с Маялу?

— А, ну да. Маялу. — Он положил в рот последний кусок блинчика и отпил чая, Вероника спрятала улыбку.

«Господи, можете рассказывать мне что угодно. Хоть китайские скороговорки, хоть теорию струн — я в своё время и не такое от парней выслушивала. Хотя, история мне действительно интересна, приятное исключение. Продолжайте. Сколько угодно.»

— Маялу — жаркий тропический регион, — он с сожалением посмотрел в окно, отвернулся и вздохнул, — там непролазные леса и песчаные пляжи вдоль побережья, а если проехать вглубь континента, то можно найти развалины древних храмов и дворцов. В предгорьях Большого Карнского Хребта есть небольшие пригодные для земледелия равнины, там самые ленивые в мире крестьяне — они только собирают урожай, который растёт сам и не требует абсолютно никакого ухода, земля хорошая, дожди идут часто, фруктовые деревья не нужно обрабатывать, достаточно не мешать им расти. — Он поднял чашку и чуть улыбнулся Вере сквозь пар, — чай там отличный. Короче, регион был благополучный и ленивый, разбалованный торговлей с плывущими из Империи в Ридию купцами, которых они наловчились уговаривать не просто пополнить запасы, а остаться на ночь, — он хитро приподнял брови, — якобы сегодня большой праздник в деревне, неуважение будет, если уехать. Купцы остаются, им устраивают праздник, рассказывают

о чудесных дворцах в горах, водят на экскурсии.

Он отпил чая и приподнял плечи:

— Через время это стало бизнесом, лёгким и доходным, но повлекло за собой непредвиденную проблему. Маяльцы очень красивые, особенно женщины, а слухи об их услужливости и приветливости очень скоро разлетелись по всему континенту. А в Ридии официально разрешено рабство. — Он недовольно дёрнул щекой и неохотно продолжил, прокручивая стоящую на столе чашку. — Их начали похищать. Потом шах провинции понял, что мимо его рук текут реки с золотом, и поставил процесс на законное основание, надёжно взяв под личный контроль. До этого он не особенно обращал внимание на полуголых дикарей, торгующих фруктами где-то по ту сторону джунглей, но когда слухи о красивых и робких рабынях распространились и создали своеобразную моду на маяльцев, таких рабов захотели приобрести себе все богатые люди континента. Поставленная на поток торговля рабами превратила мирное и весёлое побережье в закрытую резервацию, где люди приравнивались к скоту, а хозяин с оружием мог в любой момент прийти в любой дом и забрать красивого ребёнка или женщину. Мужчинам это не нравилось.

Он отпил чая и посмотрел на задумчивую Веру:

— Вам хоть интересно? По-моему, вы засыпаете.

— Я слушаю! — вскинулась Вера. — Конечно, интересно.

— Вы проспали последние две минуты, — обвиняюще свёл брови министр, Вера с вызовом фыркнула и выпрямилась, села точно как он, сосредоточенно прокашлялась и специально понизив голос, начала:

— Их начали похищать, — а потом, под всё менее насмешливым взглядом министра, повторила слово в слово его рассказ, с мимикой и жестами, включая последнюю фразу: — Вам хоть интересно? По-моему, вы засыпаете.

Министр поражённо выдохнул и медленно качнул головой:

— Я начинаю уважать старого Тонга.

Он потянулся за ещё одним блинчиком, Вера фыркнула:

— За то, что он любил поесть, или за то, что не любил повторять дважды?

— За наглость, — восхищённо округлил глаза министр. — Пожелать такого сочетания качеств… Я бы не посмел. Наверное, поэтому император и доверил Призыв старому Тонгу, он хорошо его знал и знал, что его желания безграничны, а мечты плюют на реальность. — Он смерил её взглядом, как редкое животное, ещё раз качнул головой и прошептал: — Да… вас можно было получить только Призывом.

— Получить мало, — невесело усмехнулась Вера, — надо ещё и удержать. А столковаться с воплощением своих желаний не так просто, что нам Тонг и доказал. — Она взяла чашку и криво улыбнулась, цитируя: — «Мечтайте осторожнее, мечты сбываются». — Министр озадаченно и чуть смущённо опустил глаза, пожал плечами и взял чашку. Вера дала ему доесть блинчик, но взять следующий не дала: — И что дальше? Мужчинам не нравилось, что их женщин продают, и они..?

— Они стали сбегать, — ответил министр. — Небольшими группами, на лодках вдоль побережья, в… приграничную провинцию Цыньянской Империи. Там связались со знакомыми купцами и наобещали им всё, что только могли, за помощь. Купцы взвесили прибыль и совесть, прикинули перспективы, разделили затраты и собрали южным друзьям маленький флот из грузовых кораблей, с максимальной перегрузкой забитых оружием и порохом. В Ридии этого всего тогда не было, там довольно беспечный народ и разведка у них, — он поморщился и махнул рукой, как будто брезговал даже говорить о таком вопиющем непрофессионализме. — Зато в Империи этого добра после войны осталось немерено, учитывая что оружие постоянно совершенствовалось и старые модели юридически списывались, а фактически оседали на складах.

Этнически маяльцы ближе к цыньянцам, чем к ридийцам, это сильно сыграло в выборе стороны, когда в прибрежных деревнях начались волнения. Обозлённые мужчины и даже женщины с радостью брали в руки оружие и шли защищать свою свободу, они молниеносно и с особой жестокостью разделались с шахом и его свитой, заняли круговую оборону на всех проходимых границах, и военный отряд, посланный падишахом для наведения порядка, встретила не группка перепуганных робких дикарей, а толпа очень злых и уже вкусивших крови ополченцев, причём вооружённых таким оружием, какого в Ридии на тот момент ещё не было. Командир военного отряда трезво оценил силы и оставил часть солдат на границе, а часть отправил назад к падишаху, сопровождать парламентёра маяльцев, который вёз договор-ультиматум. А с парламентёром поехала его сестра, — министр недвусмысленно понизил голос и криво улыбнулся Вере, — очень красивая и умная женщина.