"Король" с Арбата
Шрифт:
– Нет, на истребителе.
– Ну, все равно нам кто-то качнул крылом.
– А это что у вас?
– удивляется летчик - Аппарат? Закончили?
– Покрутите за эту ручку,-просим мы.-Не бойтесь. Он крутит, а мы все улыбаемся.
– Можно еще. Ну, пожалуйста.
Он опять крутит. Наш аппарат работает ровно, четко, наверное, как настоящий боевой самолет.
– Правда, наш обтюратор похож на пропеллер?
– спрашивает Славик.
– Правда.
– А правда, что наша авиация самая сильная в мире?
– спрашивает
Летчик зачем-то снимает фуражку, задумчиво поправляет на ней красную звездочку, говорит строго:
– Будет.
Козырнув нам, он уходит, прихватив с собой Мишку. Я наклоняюсь к Лидочке:
– Вот он тоже говорит задумчиво, значит, по-твоему, влюблен?
– Конечно.
– В кого?
– В самолеты и в Мишкину маму. Наш двор оглашается криками:
– Лева, немедленно чай пить!
– Ларисочка, доченька, скорее домой! Папа торт принес.
– Славик, а ну-ка домой! По тебе ремень плачет!
– Алешка!
– это голос Нонки.- Домой! Мы прощаемся с Лидочкой.
– Знаешь что?
– говорю я задумчиво.
– Что?
– Давай всегда дружить. Мне хорошо с тобой. Она зажмурилась, крепко трясет мою руку:
– А мне с тобой ну просто очень, очень хорошо!…
***
У нас дома в гостях незнакомая женщина. Чай пьет из маминой чашки. В пепельнице окурки со следами губной помады.
– А мы аппарат закончили,- громко объявляю я. Но никто не радуется.
– Этот?
– спрашивает женщина, оглядывая меня с ног до головы.
– Этот,- улыбается мама.- Разбойник мой.
Мама суетится, подливает ей чай, двигает вазочки с вареньем. Лицо у нее жалобное, как будто она что-то выпрашивает, ждет.
– Ну, что же, такой рост с базы получим. Как раз перед учебным годом.
– Спасибо, Матвеевна, спасибо,- торопится мама.- Я уж отблагодарю.
Женщина останавливает ее, говорит, что-то подсчитывая:
– Значит, тридцать первого часов в шесть утра подходи к магазину.- Она опять смотрит на меня, прикидывает: - Да, на его рост будет.
Я понимаю, о чем идет разговор. Скоро в школу, а у меня нет костюма.
– Спасибо, Матвеевна, большое спасибо,- суетится мама. И пока та в кухне надевает макинтош, мама торопливо отодвигает ящик комода, шелестит бумажкой.
– Дай ты,- шепчет она Нонке,- я не знаю как. Нонка брезгливо морщится, отказывается. Мама неумело складывает бумажку в несколько раз, виновато выходит на кухню.
Слышно, как хлопает дверь. Мама возвращается повеселевшая, садится за недопитый чай.
_ Ну вот, Алеша, будет у тебя костюм. Добрый человек помог.
_ Я бы ее в милицию,- сердится Нонка,- а ты ей взятку сунула. Жулик она. Вот кто.
Мама часто моргает, чашка дрожит у нее в руках:
– Нона, а как
Потом она долго молчит, пьет чай. Нонка вдруг что-то вспоминает:
– Где ты целый день гонял?
– На воздушном параде. В Тушино. А что?
– Тебя Костя спрашивал. Какую-то вещь тебе оставил. Вон на окне.
Я мигом к окну. Торопливо развертываю увесистый сверток. Ну, так и есть - кинопленка. Туго, аккуратно скрученная, она загадочно поблескивает у меня в руках. Сразу ее на свет. Рассматриваю. Этот кусок из какого-то киножурнала.
Вон спускается на воду корабль, а вот маленькие дети в яслях… Дальше смотреть не стал, скрутил ее, сунул за пазуху и к двери:
– Мама, я только на минуточку в сарай.
Долго не попадает ключ в замок. Никак не мог нащупать выключатель. Об гвоздь расцарапал руку. Наконец вспыхнул свет. Вот он, наш аппарат. Я заряжаю тяжелый моток в верхнюю бобину. Послушно вставляется гибкая пленка в фильмовый канал, и через валики попадает в нижнюю бобину. Пленка почему-то вдруг липнет к рукам, и я с трудом соображаю, что это моя кровь.
Зализал царапину, включил свет в аппарате. Прямо на стенке сарая вспыхнул ровный прямоугольник.
Вот и все. Осталось закрутить рукоятку, и на этой стене задвигаются люди, поплывут корабли, поскачет конница.
Я закрываю глаза, кручу ручку. Аппарат мерно, четко стрекочет. Открыл глаза и далее стало жутко - настене надпись: «Англия уже потеряла господство на морях…» А потом прямо на меня, покачиваясь на волнах, движется корабль. На палубе суетятся матросы. Зашевелились, нащупывая цель, орудия. И какой-то моряк быстро-быстро размахивает флажками.
Я остановил ручку, и сейчас же замер матрос с флажками.
В дверь сарая кто-то настойчиво стучит, какие-то крики. Открываю. А это Мишка, Женька, Лева. За ними встревоженная Лидочка.
– Я вижу из окна свет в сарае,- отдувается Мишка, - скорее за Левой. Думал, жулики. А он уже сам выбегает. Ты что тут делаешь?
Я молчу. А что им говорить? Разве они сами не видят? Начинаю крутить ручку, минуту все молчат, а потом поднимается такой шум, будто на Красной площади в день Первого мая.
– Это Костя пленку принес,-объясняю я, но меня никто не слушает. Мишка делает на голове стоику и отчаянно орет. Лидочка, присев, зажимает уши и пронзительно визжит. Лева и Женька вдруг схватились бороться.
В одних трусиках прибежал перепуганный Славик, за ним в сарай ворвалась его мать.
– Славик, крути ручку ты,- кричу я.- Смотрите, мама, что ваш сын сделал!
Славик осторожно крутит ручку, и на экране по каким-то горам друг за другом двигаются пограничники с собакой, а потом надпись: «Большой любовью пользуется новый душ у рабочих завода «Красный пролетарий». Какие-то голые дядьки брызгаются и смеются под струями воды.