Королев: факты и мифы
Шрифт:
– Скорее всего, я сам, – добавил Феоктистов.
Королев взорвался, кричал, что все это ерунда и дилетантство. Расстались, предельно недовольные друг другом. Когда Константин Петрович рассказал об этой стычке своему непосредственному шефу Тихонравову, Михаил Клавдиевич успокоил его:
– Не волнуйтесь, все правильно, он часто так реагирует на новые идеи, ничего серьезного это не означает. Вы увидите – он к этому вернется...
Теперь в кабинете Бушуева Королев ни словом не напомнил Феоктистову об их последнем разговоре, а уже по тому, как Королев его слушал, Константин Петрович понял, что Главный находится в прекрасном расположении духа.
Да и было чему радоваться! Из доклада сам собой напрашивался вывод, что полет человека можно планировать уже на начало 1961 года. Этот срок воодушевил не только Королева, но и все конструкторское бюро, всех производственников
А пока Королев собирается продолжить испытания с экспериментальными «шариками». 10 ноября в Кремль уходит письмо, которое вместе с Королевым подписали Устинов, Келдыш, Руднев и Москаленко, ставший после гибели Неделина Главкомом ракетных войск, с просьбой разрешить запуск еще двух кораблей-спутников. Разрешение получено, и 1 декабря новые космические путешественницы – собачки Пчелка и Мушка – отправляются в полет. Сначала все шло нормально, но на посадке корабль сорвался на нерасчетную траекторию спуска, собаки погибли.
Постоянные отлучки Главного конструктора на космодром не замедляют темпы работ в Подлипках. Королев берет с собой в Тюратам минимальное количество лишь самых нужных ему специалистов. Нет ни одного праздношатающегося человека, никого, кто бы приехал просто поглядеть. Ежедневные звонки с космодрома в ОКБ и из ОКБ на космодром. Все время взад-вперед летают самолеты с бумагами для просмотра и подписи Главного. Уже после гибели собачек Сергей Павлович получает документацию по окончательному варианту пилотируемого корабля и 16 декабря отвечает резким письмом, в котором отказывается подписывать эти документы. «Здесь заложена самая большая возможность отступления от всех принятых решений по унификации», – пишет он. Кораблей будет много, и снова, как и в случае с межпланетными станциями, он хочет лишить космические конструкции уникальности. «...Предоставленный Вами материал, – пишет Королев, – производит очень плохое впечатление, написан наспех, кое-как, не продуман...» Настроение у Сергея Павловича под стать последним результатам. А так хочется вернуться в Москву перед Новым годом «на коне» ...
22 декабря, через три недели после гибели Пчелки и Мушки, снова отказал носитель. Теперь это произошло высоко, в самом начале работы третьей ступени. Прошла аварийная команда, корабль отделился от ракеты и благополучно спустился на парашютах. Позднее Феоктистов напишет: «Не стоит думать, что полеты, закончившиеся неудачей, не были успешными испытаниями. Успех любого из них – это не только, когда все работает безупречно, но и когда все ясно в отношении любого из отказов. Ясны причины, ясен путь к устранению дефектов. Так что в этом смысле все пять летных испытаний у нас были успешными».
Феоктистов, наверное, прав – это было действительно планомерное, осознанное движение к совершенству. И все-таки из пяти пусков лишь один – второй – можно назвать благополучным. Королев понимает, что всякие отказы конечны, он в этом не раз убеждался. Но ведь речь идет о полете человека, и, как не относись к этой статистике, она не дает ему разрешения на полет. Но дело не в нем. Надо, чтобы все участники работы были уверены в успехе, – это одно из обязательных условий победы. А уверенности такой у людей пока нет. Еще до декабрьских неудач – 10 ноября 1960 года – Королев 207 писал в «Правде»: «...следует накопить дальнейший практический опыт по запуску кораблей-спутников и осуществлению благополучной и надежной посадки обратно на Землю. Нужно надежно отработать в условиях многократных полетов в космосе всю сложную технику этого дела».
207
Не Королев, конечно, а «профессор К. Сергеев».
Это было справедливо в ноябре, это стало вдвойне справедливо в декабре. Зимой Королев много времени отдает межпланетным станциям «Венера» – после осенних неудач с «Марсами» ему все-таки очень хочется осуществить первый настоящий межпланетный полет. Одновременно он торопит производственников, которые ведут монтаж новых космических кораблей.
Хотя
208
Всего до первого орбитального полета американского астронавта Джона Гленна состоялось 18 испытательных полетов по программе «Меркурий».
Пока американцы планировали суборбитальный полет по баллистической кривой с падением в океан примерно в 370 километрах от старта 209 . При этом высота подъема – более 200 километров. Это уже, конечно, заатмосферный полет, но можно ли считать его космическим? Можно или нельзя – неважно. Даже если и нельзя, Королеву все равно не хотелось, чтобы такой полет человека состоялся раньше полета пилотируемого «Востока». Не должно быть никаких споров, никаких сомнений в нашем первенстве.
209
Такой полет совершили сначала 5 мая 1961 года астронавт Алан Шепард, затем 21 июля – Вирджил Гриссом. Первым американцем, совершившим три космических витка вокруг планеты, стал Джон Гленн 20 февраля 1962 года.
Сергея Павловича никто не подгоняет. Он работает по графику, который сам же для себя и составил, а потом лишь утвердил «наверху». Он тщательно проверяет ракету и новый корабль, практически уже не отличающийся от пилотируемого варианта. «Много всяких и всяческих дел, забот и трудностей, – пишет Сергей Павлович Нине Ивановне в конце января 1961 года. – Готовимся и очень верим в наше дело». Если в декабре он запустил два корабля-спутника и оба – неудачно, то следующий старт планируется лишь на март. 9 марта, когда у Гагариных собрались друзья, чтобы отметить 27-летие Юры, Сергей Павлович преподносит ему поистине «королевский» подарок: новый корабль уходит на орбиту с собакой Чернушкой и антропометрическим манекеном, в груди, животе и ногах которого были закреплены клетки с крысами, мышами, препараты с культурой тканей и микроорганизмов. Американцы в газетах называли этот спутник «ноевым ковчегом». Полет прошел без замечаний, корабль благополучно приземлился через 115 минут.
И все-таки Королев решает, что нужно провести еще один пуск, прервать эту чересполосицу успехов и неудач, доказать всем, что процесс «обкатки» и «доводки» окончен, что все возможные неприятности исчерпаны, все изъяны выявлены и устранены, что космический корабль надежен. Последний пуск – «генеральную репетицию» – Королев назначает на 25 марта. Решено было пригласить на этот запуск «шестерку» космонавтов...
Космодром поразил их. Огромное пространство монтажно-испытательного корпуса, ракета, лежащая в могучих объятиях установщика, циклопический стартовый комплекс с пропастью пламеотводного канала – все это казалось чем-то фантастическим. Но, вместе с тем, делало будущий полет более реальным, и они чувствовали, что уже не месяцы, а, быть может, недели, отделяют их от первого старта в космос.