Королева Реформации
Шрифт:
„Ах, она решилась написать еще одно письмо, — продолжала она. — В этот раз ее выпороли, заковали и заперли в келье. Однажды тюремщик забыл запереть дверь, и она сбежала [2] . Я повторяю, сестра Кати, выбраться отсюда нельзя, никогда не оставляй Нимбсхен до самой смерти. Никогда!“
Неожиданно открылась дверь, и Кати вернулась к реальности. Она смотрела, как аббатиса поднялась на кафедру. При свете утреннего солнца, струившегося через высокое окно, Кати заметила, что обычно бледные щеки ее тети на
2
Лютер описал ее историю в трактате. Сочинения Лютера, Том 43. С. 85-96.
В руках она держала трактат Лютера, и со своего места Кати видела его помявшийся край. Она могла даже прочесть название: „Вавилонское пленение Церкви“. Внушительная фигура тети маячила перед ней, как гигантская треугольная свеча.
Охваченная страхом, Кати перестала дышать.
„Я видела много ужасных сочинений, — начала аббатиса, качая головой, — но это самое ужасное. Она потрясла трактатом, и лицо ее стало суровым. — Все вы знаете, что наш Святейший Отец, Его Святейшество папа Лев X выпустил буллу против Лютера, преступника, написавшего этот трактат. Сегодня я прочту вам несколько предложений из этой буллы“.
Она с отвращением поморщилась, будто держала в руках грязный лист бумаги, и стала читать:
Восстань, Господь, и твори Свой суд. Дикий кабан напал на Твой виноградник. Восстань, Петр, и рассмотри дело Святой Римской Церкви, матери церквей, освященной твоей кровью. Восстань, Павел, ты, который своим учением и смертью освятил Церковь, чье толкование Писания подверглось нападкам. Нам трудно выразить нашу скорбь, вызванную древними ересями… ожившими в Германии. Мы унижены, потому что (Германия) всегда была в первых рядах в войне против ереси… [3]
3
Эта булла, выпущенная 15 июня 1520 года, определяется историками как Exsurge Domine (Восстань, Господь) — латинская версия этих слов.
Тут она окинула взглядом ряды монахинь с покрытыми головами. Подобно свежим яйцам в корзине на рынке, лишенные выражения лица монахинь обратились назад. Кати нервно сжала руки.
Затем, подойдя к своей племяннице, аббатиса потрясла трактатом перед ее носом. „Теперь послушай, сестра Катерина фон Бора, — прошипела она, — и ты узнаешь, почему нельзя читать сочинения Лютера“. Голос ее стал пронзительно высоким и почти сорвался. Совсем перейдя на крик, она продолжала:
Мы больше не можем терпеть змея, ползущего по ниве Господа. Книги Мартина Лютера… нужно исследовать и сжечь…
„Ты это слышала?“ — потребовала она ответа, и ее голос дрожал от гнева. Пена выступила у нее на губах, когда она продолжала. „Святой Отец назвал его змеем, 3-М-Е-Е-М, — она медленно повторила это слово, — и приказал сжечь его книги. Это правильно: С-Ж-Е-Ч-Ь! И по обожженному краю этого
„Это не так, — перебила ее Кати, вскакивая со своего места. — В этом трактате написана правда! Он учит тому, что чаша Господа предназначена для всех“.
„И это одна из причин, по которым Святой Отец приказал сжечь его! — вмешалась аббатиса. — Когда священник благословляет хлеб и вино, они становятся настоящими телом и кровью нашего Благословенного Господа. Хлеб предназначен всем католикам, побывавшим на исповеди. Вино предназначено только священникам“.
„Почему?“ — голос Кати был достаточно громким, чтобы его услышали все.
„Потому что так говорит Церковь! И Церковь права. Представь, что бы произошло, если бы одна капля драгоценной Божьей крови упала бы на пол“. — Аббатиса вздрогнула, закрыла глаза и покачала головой.
„Но это не соответствует Библии, — выпалила Кати. — Иисус и Павел учили, что вино предназначено для всех. Для каждого! Если вы не верите в это, прочтите „Вавилонское пленение“.
Кати сознавала всю опасность, но ей нужно было сказать правду, чего бы это ей ни стоило.
Аббатиса смотрела на нее, не веря своим глазам, внезапно превратившись в подобие римской статуи.
„Ты понимаешь, что ты сказала?“ — спросила она наконец, устремив гневный взор на свою племянницу.
„Да! Ни один священник не обладает силой превратить вино в кровь, а хлеб в плоть. Да, я слышала, как говорил наш священник Hoc est corpus — Сие есть тело, но эти слова никак не влияют на хлеб и вино. Именно от этих слов английские фокусники придумали свое выражение — фокус-покус!“
„Будь осторожна, сестра Катерина. Еретиков и сегодня сжигают на столбах“.
„Да, я знаю. Ян Гус был сожжен заживо за то, что учил правде о чаше!“
„Замолчи, сестра Катерина! — закричала аббатиса. — Мы живем в той части Саксонии, которой правит герцог Георг, а он весьма религиозный человек. Он готовился стать священником и ненавидит ересь“.
„Да, я знаю, — сказала Кати, не обращая внимания на приказ аббатисы. — Он даже приговорил к смерти человека за то, что тот помог монахине сбежать из монастыря“.
„Этот человек заслужил смерть! Обеты монахини — твои обеты — даются на всю жизнь. Ты дала свои обеты в шестнадцать лет. Перед тем, как ты сделала это, я прочла тебе слова: Ecce Lex, sub qua militare vis; si potes servare, ingredere; Sis non potes, liber discede. Это так?“
„Да, это так, и слова эти значат: „Обрати внимание, это закон, по которому ты хочешь служить, если нет, ты можешь уйти“. Но тогда я была слишком молода, чтобы понять их истинное значение“.
Набравшись храбрости, она продолжала: „А теперь я хочу вас спросить. Если бы вы пробирались по темному тоннелю и неожиданно увидели проблеск света в конце, что бы вы сделали?“
Аббатиса смутилась, но взгляд Кати оставался твердым. Наконец она произнесла: „Я бы пошла к свету“.
„Вот, — твердо продолжала Кати, — я увидела свет. Эразм показал, что Вульгата Иеронима полна ош…“