Королева Реформации
Шрифт:
„Прежде всего, это святой Иероним, — перебила ее аббатиса, — и не смей говорить со мной об Эразме! Это презренный человек, он подобен змею в траве, — прошипела она. — Я слышала о священнике, который держит портрет Эразма на столе, чтобы плевать на него всякий раз в гневе!“
„Тем не менее Эразм показал, что учение о наказании ошибочно“.
„Ступай к себе! — закричала разгневанная женщина, указывая пальцем на дверь. — Ступай вон! Вон! Вон!“
В дверях Кати остановилась, взявшись за ручку.
„Вся идея паломничества,
„Замолчи! — аббатиса оскалилась, что позволило всем монахиням увидеть недостающий зуб у нее во рту. — Ты, Катерина фон Бора, позоришь всех в этом монастыре! Мне стыдно, что я — твоя тетя. Какое счастье, что твоя мать умерла. Она была энергичной и очень чувствительной женщиной. Если бы она была еще жива, твои поступки убили бы ее!“
„Если бы моя мать была жива, я не попала бы в этот ужасный монастырь, — возразила Кати. — Я здесь только потому, что мачеха не хочет меня видеть“. Чувства переполнили ее, и она стала вытирать глаза платком.
Непостижимо, но аббатиса смягчилась. „Сестра Катерина, ты можешь вернуться на свою скамью, — сказала она, заставив себя быть любезной. — Все вы не знаете, насколько опасен этот Лютер. Поскольку я обязана защищать вас от зла, я расскажу вам о нем. Один мой знакомый встречался с этим несчастным еретиком и рассказал мне о нем.
Мартин родился в семье Ханса и Маргариты Лютер в Айслебене 10 ноября 1483 года. Я запомнила эту дату, потому что через девять лет после этого Колумб открыл Новый Свет.
Дела Ханса Лютера шли успешно на рудниках. В свое время он владел шестью мастерскими.
Через год после рождения Мартина его родители переехали в Мансфелд. Ханс и Маргарита были ревностными католиками и подобающим образом воспитывали своих детей. Они все ходили к мессе, пели гимны и участвовали в процессиях. Мартин не в праве обвинять своих родителей в том, что происходит с ним теперь. Они воспитали его правильно! Мартин любил школу и преуспевал в занятиях. В молодости он не знал какой жизненный путь выбрать. Отец хотел, чтобы он стал юристом, поэтому в университете в Эрфурте Мартин изучал право.
И вот как-то жарким июльским днем, когда он возвращался в университет, посетив родителей, удар молнии бросил его на землю. Поднимаясь, он взмолился: „Святая Анна, помоги мне! Я стану монахом“. Святая Анна покровительствует горнякам. В те дни Мартин Лютер был искренним. В Эрфурте было двадцать монастырей, он выбрал монастырь августинцев, поскольку он отличался строгостью.
Когда приор появился у алтаря, Мартин простерся у его ног. Тогда приор спросил: „Чего ищешь ты?“
Мартин ответил: „Божьей благодати и твоей милости“.
Подняв его, приор задал обычные вопросы: „Ты женат? У тебя есть тайная болезнь? Ты крепостной?“ Когда Лютер ответил отрицательно, приор описал ему все трудности монастырской жизни. Он предупредил его, что одежда в монастыре грубая,
Далее он спросил его так, как спрашивали вас: „Ты готов принять это бремя?“ Мартин твердо ответил: „Да, с Божьей помощью и насколько это возможно при человеческой слабости“.
Дав это обещание, Мартин вошел в соседнюю комнату. Там он сменил свою одежду на одеяние послушника. Вернувшись, он встал на одно колено, и цирюльник остриг его, оставив узкую полоску, терновый венец, по краям головы. Пока цирюльник трудился, хор пел торжественный гимн „Услышь, о Господь, наши сердечные мольбы и благослови Твоего слугу, которого во имя Твое мы облачили в одеяние монаха…“
Во время гимна Мартин Лютер простерся на полу и сложил руки в виде креста. Затем он встал, его поцеловали все монахи, и он был принят в орден.
Приор завершил церемонию посвящения, процитировав эти торжественные слова: „Претерпевший же до конца спасется“.
Склонив голову набок, аббатиса спросила: „Мартина Лютера заставили стать монахом?“
„Нет“, — ответили несколько человек.
„Разве не его самого следует винить в нарушении обетов?“
„Его“, — хором ответила уже более многочисленная группа.
Тогда аббатиса указала на Кати. „А что думаешь ты, сестра Катерина?“ — гримаса исказила ее лицо.
„Я… я не знаю“, — ответила Кати, пунцовый румянец залил ее щеки и шею.
„Мартин Лютер был отлучен, это значит, что он будет гореть в аду, пока не раскается, — продолжала аббатиса. — Идите за мной, и я покажу вам, что я о нем думаю“.
Она торжественно повела монахинь к огромному камину на кухне, где готовилась пища. Там она разорвала трактат Лютера на кусочки и стала медленно сжигать в огне. Когда последний кусочек превратился в пепел, она сказала: „Год назад в монастыре была одна монахиня, настолько испорченная, что осмелилась написать Мартину Лютеру. К счастью, ее предательство было обнаружено, и она была наказана. Теперь я хочу предупредить всех вас. Если кто-нибудь когда-нибудь осмелится написать Лютеру или будет читать его ядовитые трактаты, тот будет жестоко наказан. — Лицо властной женщины приобрело свирепое выражение. Затем, скрестив руки, она посмотрела на Катерину — Я понятно объяснила?“
Больше половины голов, покрытых белоснежными покрывалами, кивнуло. И множество голосов воскликнуло: „Мы вас поняли!“
„Очень хорошо“. Ее губы вытянулись и стали узкими, как острый край топора. „Все вы, — сказала она, глядя на Кати, — кроме сестры Катерины, свободны“.
Монахини кинулись вон из кухни, а Кати стала изучать огромный портрет герцога Георга над камином. Почти лысый правитель с длинной бородой и большими усами, казалось, бросал вызов миру. Его маленькие уши и холодные глаза выражали непреклонную решимость.