Королева Реформации
Шрифт:
„Если Виттенберг падет, то как вы думаете, они осквернят останки доктора?“ Она изучала его лицо тревожным взглядом.
Бугенхаген покачал головой и задумчиво почесал щеки. „Надеюсь, что нет. Но герцог Альба исполнен ненависти. Если бы ему дали поступать по-своему, он убил бы каждого из нас. Но, фрау Лютер, Бог по-прежнему правит, и даже если они сожгут кости вашего мужа, это не повредит его душе, которая уже пребывает с Господом. Помните слова Павла: „Потому отныне мы никого не знаем по плоти; если же и знали Христа по плоти, то ныне уже не знаем“. [35]
35
Коринфянам 5:16.
После того, как пастор ушел, Кати положила оставшиеся розы на могилу мужа. Затем, утерев слезы, она вышла через главный вход. Там она остановилась и еще раз посмотрела на место, куда Мартин прибил 95 тезисов. Пока ее глаза блуждали по различным бумагам, прибитым к двери, она попросила Господа помочь ей продолжить дело, которое начал муж.
Пока Кати с детьми ожидала прибытия телеги, к ней подбежал Лукас Кранах. „Я вижу, вы уезжаете“, — сказал известный художник и ее бывший хозяин.
„Да, избиратель посоветовал нам уехать в Магдебург, — ответила Кати. — А как вы, вы остаетесь здесь?“
„Конечно! Я прожил здесь более сорока лет, здесь мой дом, здесь я был мэром, и я не оставлю город во время испытаний“.
„И вы не боитесь?“
Кранах рассмеялся. „Кати, я хотел сказать фрау Лютер, мне семьдесят пять лет. Бог всегда был добр ко мне, и в глубине души я чувствую, что у Него есть последнее задание для меня. Я не знаю в чем оно, но Он уверил меня в том, что это важно“. Пока говорил, он с уверенностью кивал головой. Потом он обнял Ханса за плечи. „Помни, что я твой крестный“.
Ханс улыбнулся. „Да, я знаю, я горжусь, что именно вы стали моим крестным“.
Пока они разговаривали, подкатила телега. „Нам лучше отправляться“, — гаркнул кучер.
После того, как они выехали за ворота и переехали ров, Кати обратилась к кучеру. „Как вы думаете, Виттенберг сумеет выстоять против императора?“
„Никогда!“
„Почему?“
„Морис уже покинул Лигу и присоединился к армиям Карла V“.
„Но Морис протестант“, — воскликнула Кати.
„Да, это так. Но тем не менее император предложил ему место Иоанна Фридриха в качестве избирателя. Это предложение изменило его взгляды. Для некоторых положение значит больше, чем праведность“.
К полудню лошади, тащившие телегу, обливались потом. „Как вы думаете, не нужно ли им отдохнуть?“ — спросила Кати.
„До Магдебурга все еще далеко“, — ответил кучер нетерпеливо.
Прошел еще час, и Кати снова обратилась к нему. „Эти лошади устали. Им нужна вода и отдых“.
„Они ваши или мои?“ — рявкнул человек, украшая ответ проклятием.
„Они ваши. Но они устали. Кроме того, всем нам нужно остановиться“.
Весьма неохотно он подвез их к дереву недалеко от источника. Пока животные отдыхали, Кати предложила провизию, которую приготовил повар. „Отобедайте с нами“, — сказала она, кивая ему.
„Я
„Нет, вы не всего лишь кучер, вы наш друг и помогаете нам бежать. Все, что есть у нас, принадлежит и вам“.
Все еще жалуясь и ворча, кучер присоединился к обеду.
Через полчаса они продолжили путь. Дорога все больше и больше была заполнена беженцами. Когда они проехали мимо пожилой женщины, у которой сломалось колесо телеги, Кати предложила остановиться и помочь ей. „У меня нет времени, — ответил кучер на языке немецких простолюдинов. — Взгляните на солнце! Оно почти село!“
Когда до Магдебурга осталось всего лишь несколько миль, кучер вел себя так, словно был одержим бесом. Погоняя лошадей, он проклинал их и кричал: „Пошевеливайтесь, вы, лентяи, ни на что не годные неблагодарные твари!“
Кати передернулась, когда посмотрела на круп лошадей, по которым ручьями стекал пот. Она попробовала было пожаловаться, но чем больше она просила его успокоиться, тем более диким он становился. Снова и снова он кричал на лошадей, обзывал их непечатными именами и хлестал их кнутом. Он пытался заставить их двигаться с огромной скоростью в гору, когда лошадь справа заржала и упала. Быстрого осмотра было достаточно, чтобы убедиться в том, что она была мертва.
„Что мы теперь будем делать?“ — спросила Маргарита.
„Мы поделим все то, что есть в телеге между собой и понесем поклажу на себе“, — ответила Кати.
„А что делать с телегой?“ — спросил Павел.
Кати пожала плечами. „Мы оставим ее кучеру“, — сказала она.
Глава 19. Беглецы!
Они тащили на себе одежду, обувь, провизию и другие предметы необходимости. Кати и ее семья направлялись вперед по узкой пыльной дороге. После долгого молчания, нарушаемого хрустом камней под ногами, Мартин спросил: „Мама, как нам узнать, правильно ли мы идем?“
„Мы не знаем, но раз уже все телеги и повозки движутся в этом направлении, наверное мы идем правильно“.
„А если мы все же доберемся туда, то где мы остановимся?“ — спросила Маргарита.
„Я не знаю, но раз Магдебург был одним из любимых городов вашего отца, то кто-нибудь должен нас знать. Каждый раз, когда он проповедовал здесь, собирались огромные толпы“. Кати замолчала, и они прошли еще сорок или пятьдесят шагов. Затем она добавила: „Подобно Аврааму, мы должны выступать с верой“.
„Но Авраам не просто шел, — ответил Ханс, — у Авраама были верблюды и слуги! Я боюсь, что у меня не так много веры, и этот груз становится слишком тяжелым. У меня ломится спина“.
„У меня болят ноги, — добавил Павел. — Если мы доберемся туда, в чем я сомневаюсь, я надеюсь, что мы можем съесть немного супа“.
„У нас еще много еды, — сказала Кати. — Но я думаю, что нам лучше забыть о еде, пока мы не найдем места для стоянки. Уже темнеет, а мы забыли взять фонари“.
Вскоре после захода солнца прямо перед ними в сотне ярдов появился свет. Ободренные этим, все пошли быстрее. Оставив детей у ворот фермы, Кати постучалась в дверь.