Королева Реформации
Шрифт:
„Доктор Лютер, — ответил неимоверно тучный правитель, — я точно знаю, что вы чувствуете и сочувствую вам. И тем не менее император твердо решил сокрушить нас и заставить отказаться от веры“.
„Но даже если мы укрепим город, сможем ли мы противостать армиям, которые нападут на нас?“ Тень сомнения пробежала по лицу Лютера.
„Если Шмалькальдская Лига продержится, то у нас есть шанс…“
„Но удержится ли она?“
„Уж лучше бы удержалась!“ Избиратель покачал головой. „Я попрошу вас молиться об этом, пока она не будет держаться твердо“.
В начале лета
„А куда ты хочешь отправиться?“
„В Зейтц. Амсдорф хочет, чтобы я решил спор между двумя нашими пасторами в Наумбурге“.
„Но достаточно ли хорошо ты себя чувствуешь, чтобы предпринять такую поездку?“
Лютер пожал плечами. „Я чувствую себя не так хорошо, как десять лет назад. Но перемены пойдут мне на пользу. Кроме того, там во мне нуждаются. Если император нападет на нас, мы должны сохранять единство, может быть мне удастся привести этих двух пасторов к взаимной любви“.
Кати посмотрела на него с сомнением. „Меня тревожит твое здоровье. Что будет, если тебя там снова будут беспокоить камни?“
„Бог позаботится обо мне. И кроме того, я попросил Ханса сопровождать меня. Он всегда был хорошим помощником“.
Лютер заключил ее в объятия, и Кати, посмотрев на него, сказала: „Я буду на коленях молиться за тебя и за Ханса“.
„Я знаю, что ты будешь молиться, и я знаю, насколько действенны твои молитвы“, — ответил он. Его голос дрожал. Прижав ее к себе плотнее, он нежно провел рукой по ее волосам. „Кати, я не выжил бы без тебя. Ты — Королева Реформации! Твои молитвы поддерживали меня, когда я был в Кобурге“.
За три дня до отъезда Лютера и Ханса Кати стирала и чинила их одежду. Собирая их в дорогу, она положила им с собой несколько любимых книг доктора. Перед тем, как поцеловать их на прощание, она повторила свое обещание: „Помни, господин доктор, ты можешь положиться на мои молитвы“.
Она смотрела им вслед и махала рукой до тех пор, пока повозка не исчезла, а потом вернулась в дом. Забота о постояльцах занимала все ее время.
Кати чистила пруды, когда к ней подошел профессор Крусигер. „Фрау Лютер, — сказал он, — я только что вернулся из Зейтца“.
„Как доктор?“ — спросила она нетерпеливо. Крусигер пожал плечами. „Неважно. Продолжайте молиться за него. Когда он услышал, что я возвращаюсь в Виттенберг, он тут же написал письмо и попросил доставить его. Вот оно“.
Присев на пень, Кати сломала печать. На письме стояло место отправления — город Зейтц. Оно было датировано 28 июля 1545 года. Боясь худшего, она начала читать, и сердце ее забилось учащенно:
Дорогая Кати, Ханс расскажет тебе о нашей поездке, если только я не решу оставить его с нами… Мне хотелось бы не возвращаться в Виттенберг. Сердце мое остыло, и я не стремлюсь жить там, но я хочу, чтобы ты продала сад, ферму, дом и все постройки за исключением большого дома, который я хотел бы вернуть своему любезному господину.
Испуганная тем, что она прочла, Кати оторопела. Затем она снова пробежала глазами первые строки и продолжала читать:
Тебе лучше всего будет отправиться в Зульсдорф, пока я жив, ты можешь привести в порядок наше маленькое имение,
Шокированная всем этим, Кати сложила письмо. Пытаясь успокоиться, она обошла вокруг самого большого пруда. Несмотря на то, что она боялась читать дальше, она вернулась, села на пень и продолжила:
Я больше слышу об этих скандалах здесь, чем в Виттенберге, поэтому я устал от этого города и не хочу возвращаться… Я побуду здесь и буду есть хлеб благотворительности, пока не настанут мученические дни, последние дни моей жизни… Об этом ты можешь сказать Меланхтону и Бугенхагену и попроси последнего передать Виттенбергу мое благословение, потому что больше я не могу терпеть его гнев и неудовольствие. Да благословит тебя Бог. Аминь.
Мартин Лютер
Ошеломленная новыми обязанностями, свалившимися на ее плечи, Кати в силу привычки вернулась в большой дом. Отдав распоряжения слугам о подготовке ужина, она села в кресло и перечитала все письмо. Затем, прочитав про себя Господню Молитву, она встала, освежила лицо и устремилась в кабинет пастора Бугенхагена.
Глава 17. Печаль
Кати непроизвольно сложила руки и тревожно наблюдала за различными выражениями, которые сменялись на лице пастора Бугенхагена, пока он читал письмо ее мужа. В конце концов, нервно откашлявшись, он положил письмо и сказал: „Фрау Лютер, у доктора снова приступ депрессии. Кто-то наполнил его уши сплетнями! Но не волнуйтесь, солнце снова засияет. Я сейчас же обращусь к Меланхтону. Вы можете быть уверены, что мы что-нибудь да предпримем. А пока мы должны продолжать молиться за нашего дорогого доктора“.
Через несколько часов Бугенхаген, Меланхтон, мэр Виттенберга и личный врач избирателя отправились к Лютеру. Когда их карета прогрохотала по мостовой, все решили, что Виттенбергу необходим Лютер. Меланхтон был решителен: „Если доктор уедет, я тоже покину этот город“.
Довольная тем, что такие выдающиеся люди отправились в дорогу, Кати все же часами простаивала на коленях, молясь за мужа, и даже выполняя обычную работу, она продолжала молиться про себя.
Пастор Бугенхаген и его друзья застали Лютера за работой в Мересбурге. Его депрессия почти прошла, и им не стоило особого труда убедить его вернуться в Виттенберг. И действительно, Кати встречала его на пороге дома 16 августа.
Зная, что работа всегда была лучшим лекарством от депрессии, она попыталась убедить его закончить комментарий по Книге Бытия. Со временем ей это удалось. Пока она наблюдала за ним во время работы, она обратила внимание на то, что здоровье его понемногу улучшалось. Через несколько недель они вернулись к обычному распорядку.
Вскоре открытые книги валялись на столе, на полу, на всех креслах — даже в спальне. Даже за столом царил смех, и все с нетерпением ждали, что ответит Лютер на вопросы.