Королева Виктория

Холт Виктория

— Ваше величество, — сказал он, — такт, рассудительность и проницательность покойного принца всегда вызывали во мне неизменное безграничное восхищение.

Я печально улыбнулась. Это был один из тех моментов, когда лорд Пальмерстон мне нравился.

В Балморале я заложила монумент, в основании которого были выгравированы слова: «Светлой памяти Альберта Великого, принца-консорта от его убитой горем вдовы». На церемонии присутствовали дети, и на камне были вырезаны и их инициалы.

Я помнила, с каким восторгом

Альберт знакомил меня со всем, что было дорого его сердцу, у него на родине, и меня охватило желание побывать там еще раз — погулять в лесах, где мы бродили с ним, увидеть Розенау и услышать пение птиц, вновь оказаться в комнате, где он учился и фехтовал с Эрнстом.

Все согласились, что это была прекрасная мысль. Дети думали, что это утешит меня, а Пальмерстон намекал, что мой период траура должен закончиться и я должна начать выезжать, чтобы подданные могли видеть меня. Какие бывают бесчувственные люди! Уж не думали ли они, что мой траур когда-нибудь кончится? Они просто хотели видеть мою скорбь, но это было мое личное дело.

Я взяла с собой Ленхен и Луизу. Они заменили мне теперь мою нежную Алису. Обе они были хорошие девочки и желали помочь мне забыть мое горе — невозможная задача! Мне хотелось увидеть дядю Леопольда, чтобы погоревать вместе. В своих мрачных траурных одеждах я прибыла в его дворец в Лекене. Обняв его, я разрыдалась, и он тоже заплакал.

— Вы видите перед собой самое несчастное существо в мире, — сказала я.

— Я страдаю с тобой, — отвечал он, — и разделяю твое горе. Мы долго говорили о нашем ангеле.

— По крайней мере, — сказал дядя Леопольд, — ты прожила с ним двадцать счастливых лет. Я рано потерял мою Шарлотту, а теперь и Луизы уже нет. Я знала, что он тоже страдал; но ничто не могло сравниться с потерей Альберта.

Дядя Леопольд очень постарел, он сгорбился. Его парик был слишком пышен и не соответствовал его фигуре. Он сказал мне, что все время болеет. Ревматизм замучил его, и у него было такое множество недомоганий, что когда одно немножко отпускало, то тут же начиналось другое.

Он сказал, что у него для меня приготовлен сюрприз. Датский принц Христиан с семьей приезжают завтра, и он надеялся, что я позволю ему представить их мне.

— Это такая простая милая семья, — сказал он. — Они в Бельгии на отдыхе. Было бы невежливо не пригласить их.

— Я полагаю, их дочь с ними? — спросила я.

— Да, конечно. Я бы хотел, чтобы ты познакомилась с ней. Она красивая очаровательная девушка с изысканными манерами и с таким прекрасным вкусом.

Я, конечно, все поняла. Дядя Леопольд все это специально подстроил. Союз с датской королевской семьей был бы выгоден для Бельгии. Некоторые европейские государства были встревожены намерениями Пруссии. Там давал о себе знать некий Бисмарк-Шенхаузен [63] .

В его планах было возвышение Пруссии, которую он желал видеть равной Австрии. Он посетил Лондон и беседовал с лордом Пальмерстоном и мистером Дизраэли. Лорд Пальмерстон, рассказывая об этой встрече, сказал мне, что с этим человеком придется считаться.

63

Бисмарк фон Шенхаузен, Отто(1815—1898), князь, Первый рейхсканцлер германской империи в 1871—1890. Осуществил объединение Германии на прусско-милитаристской основе.

Не оставалось сомнений, что дядя Леопольд хотел нашего союза с Данией. Он говорил мне, что Альберт был «за», поскольку он беседовал с ним об этом незадолго до ужасного события.

После бесед с дядей Леопольдом горе вновь нахлынуло на меня. Я переживала снова все эти события; этот день, когда Альберт, глядя на меня измученными глазами, сказал мне, что должен поехать в Кембридж; и как я старалась отговорить его. О если бы только он послушался меня! Сидя у себя в комнате, я думала об этом и плакала. Ко мне вошла Ленхен и сказала:

— Мама, они приехали. Александра прелестна, и все они очень милые.

— Моя дорогая девочка, я не могу выйти к ним.

— Но, мама, они вас ждут.

— Милая, я не могу их принять. Ты должна понять, что мое горе слишком велико.

— Но, мама, дядя Леопольд все так чудесно устроил.

Я покачала головой. Я не могла выйти к ним. Я сидела у себя в комнате. Завтрак должен был пройти без меня.

Я сидела в печальных размышлениях, и примерно через час раздался робкий стук в дверь. Я не ответила. Я никого не желала видеть. Дверь приоткрылась, и я увидела очаровательную головку Вэлбурги Пэджит, которую я всегда очень любила.

— Ваше величество, могу я войти?

— Да, Вэлли.

Она подбежала ко мне и опустилась на колени, глядя мне в лицо. Я увидела, что ее глаза были полны слез.

— Милое дитя! — прошептала я.

— О ваше величество, какую боль вы носите в душе! Я так много думала о вас, но я ничего не могу сказать. В таком случае слова бессильны. Никому не понять ваших страданий. Я погладила её прекрасные волосы.

— Он был лучшим из людей, — сказала она.

— Его не ценили, Вэлли… никто. Они говорят… но они забывают.

— Ваше величество никогда его не забудет.

— Нет, никогда! — воскликнула я пылко. — Дитя мое, как хорошо с вашей стороны прийти повидаться со мной.

— Я так хотела этого, с тех пор как услышала, что вы здесь.

— Вы приехали с принцем Христианом и его семьей?

— Да, они очень приятные. — Мне так говорили.

— Ваше величество, я знаю, что это было Его желание, чтобы принц Уэльский женился на Александре.