Королева Виктория
Шрифт:
— Давайте поедем в горы. Я знаю, как вы любите эти места, мама.
— Слишком много воспоминаний, любовь моя, — печально улыбнулась я.
— Я знаю, но они повсюду. Поедемте. Это будет вам полезно.
— Хорошо, если ты хочешь.
— Только Ленхен, вы и я, мама.
— Скажи Брауну, чтобы он приготовил перловый суп. Твой отец всегда говорил, что в здешних местах он никогда не пробовал ничего вкуснее.
И вот ранним туманным утром мы отправились в горы. Кучером был старик Смит. Он служил у нас уже добрых тридцать лет. Браун говорил, что он уже не годится в кучера, но Альберт называл его хорошим человеком, а я стремилась
Около половины первого мы остановились, чтобы перекусить. Браун, как всегда умело, разогрел суп и отварил картофель. Он отчитывал меня в своей грубовато-добродушной манере за то, что я мало ела. «Надо есть что-то. У вас аппетит, как у птицы малой». Как послушный ребенок, я поела немного супа и не могла сдержать улыбку от его манеры говорить. Он обращался со мной, как с обыкновенной женщиной, но не как с королевой. Алиса и Ленхен были смущены — хотя после стольких проведенных вместе лет пора было бы и привыкнуть. Я не могла объяснить им, что, когда мной командовали, меня это немного утешало. Более того, это свидетельствовало об искренней заботе обо мне со стороны Брауна — куда более искренней, чем все эти красноречивые излияния сочувствия, которые я выслушивала в Лондоне.
Отдохнув, мы поехали верхом на Кепл-Монт. Пошел небольшой снег, и вид открывался чудесный. Мы часто останавливались на этом месте с Альбертом и с восторгом любовались окружающими нас красотами. Он научил нас ценить многое. Из-за погодных условий мы ехали медленно, солнце уже клонилось к закату, я устала от обилия воспоминаний о прежних счастливых днях.
Когда мы вернулись к месту, где мы отдыхали несколько часов назад, Браун приготовил чай, очень нас освеживший. К этому времени уже стемнело, и, когда мы тронулись в обратный путь, мне показалось, что Смит правит лошадьми как-то странно. Мы проехали около двух миль, когда экипаж стал крениться на одну сторону.
— Что случилось? — спросила я.
— О, мама, — воскликнула Алиса, — мы сейчас перевернемся.
Она была права. Я не поняла, что именно происходит, но в следующий момент я лежала на земле лицом вниз. Лошади упали. Экипаж завалился набок. Это было ужасно. И тут я услышала голос Брауна:
— Господи милосердный, смилуйся над нами. И когда еще такое бывало? Он подошел ко мне и помог мне встать.
— Я думал, вы все погибли, — сказал он. — Как вы там? Я несильно ушиблась, хотя лицо у меня было поцарапано, и очень болел большой палец на правой руке.
— Браун, — сказала я, — помогите остальным. Бедный Смит стоял поодаль, смущенный и беспомощный. Бедный старик. Браун был прав. Его время миновало.
Браун помог Алисе и Ленхен выбраться из завалившегося экипажа, и, хотя обе они ушиблись, и платья их были порваны, они не пострадали серьезно. Браун обрезал постромки и поднял на ноги лошадей. Я была рада видеть, что они тоже были целы.
— Что нам делать? — спросила я.
— Я пошлю Смита назад с лошадьми, — сказал Браун. — И пришлют другой экипаж.
— А вы думаете, он справится? Он очень испугался. Он такой… старый.
— Он справится. Я не оставлю… вас и этих молодых женщин.
Как замечательно, когда сильный мужчина берет все в свои руки! Милый Браун! Альберт был прав — как всегда, — Браун был отличным слугой.
Пока мы ждали, Браун нашел в корзине с провиантом немного красного вина, которое нас очень поддержало. Уиллем,
— Ваш отец всегда говорил, что, если ничего изменить нельзя, следует использовать ситуацию наилучшим образом, — сказала я дочерям.
— Как он был прав! — сказала Алиса.
— Он всегда был прав, — сказала я твердо. — О Боже, как бы я хотела рассказать ему об этом.
— Он знает, — сказала Ленхен.
— Да, — согласилась Алиса. — Я верю, что он заботится о нас. Нам так повезло.
Примерно через полчаса мы услышали стук копыт. Это был Кеннеди, любимый грум [65] Альберта. Ему показалось, что мы припозднились, и он выехал посмотреть, не случилось ли чего с нами. Он привел для нас пони. Мы с благодарностью сели на них. Джон Браун шел пешком, ведя под уздцы моего пони и Алисы. Я протестовала, так как бедняга ушиб себе колено, выпрыгивая из экипажа. Но он вынудил меня умолкнуть. Он отвечал за нас и не имел никакого намерения позволить мне самой ехать по неровной дороге, опасаясь нового несчастного случая. Милый добрый верный слуга!
65
Грум — конюший.
Так мы проехали некоторое время, но вскоре показался экипаж, который и доставил нас обратно.
Какая поднялась суматоха, когда мы приехали! Браун сказал, что я должна сейчас же лечь в постель, и приказал подать мне суп и рыбу. Я с ужасом смотрела на свое разбитое лицо и на сильно распухший палец. Однако перелома не было, чего я так опасалась.
Ну и денек это был! Но я ни о чем не жалела, несмотря на ушибы и распухший палец. Я увидела еще один пример верности и преданности Джона Брауна.
Я знала, что конфликт из-за Шлезвиг-Гольштейна рано или поздно вспыхнет, но не думала, что так скоро. Несколько недель спустя после несчастного случая с нашим экипажем умер король Дании Фредерик и королем стал отец Александры. Это и явилось началом давно угрожавшего нам конфликта. И Германия и Дания заявили свои требования на герцогства, а поскольку возглавлял все Бисмарк, дело не могло кончиться миром.
В 52-м году была конференция, где под английским влиянием был достигнут компромисс, длящийся уже одиннадцать лет: Дания владела герцогствами под наблюдением Германии. Теперь срок, установленный на конференции, истекал, Фредерик потребовал присоединения герцогств к Дании, а после его смерти король Христиан не оставил никаких сомнений в том, что он намерен придерживаться в этом отношении политики Фредерика.
Немцы, с помощью Австрии, угрожали выдворить датчан. План заключался в том, что, когда Дания будет побеждена, Германия и Австрия будут удерживать территорию между собой, пока что-нибудь не придумают. Но был и еще один претендент. Это был герцог Фридрих Шлезвиг-Гольштейн-Зондербург-Аустенбург, немец, который утверждал, что у него на герцогства наследственные права. Итак, было несколько конкурентов — Пруссия и Австрия, Дания и герцог Фридрих.
Я предвидела очень неловкую ситуацию. Естественно, я сочувствовала немцам. Альберт был немец, и я знала, на чьей он был бы стороне; но в то же время Берти женился на дочери датского короля, и его собственный тесть был в центре конфликта.