Королевская кровь-13. Часть 1
Шрифт:
«Словно кто-то перевернул страницу истории, дав нам всем начать с белого листа», — подумалось мне.
Я закрыла створки и осталась там, полюбоваться. Вокруг было тихо, так тихо, что тишина эта завораживала. Остались позади тревожное ожидание того, что вот-вот заговорят артиллерией форты, или раздастся сирена и нужно будет бежать прятаться, или зашумят автомобили с ранеными и придется принимать их. Не верилось, что все, что действительно все, мы это пережили.
Мы и не осознаем, как прекрасна мирная тишина, пока к нам не стучится война.
Я грела рукой живот и смотрела на снег. На глазах почему-то выступили слезы.
—
Никогда мне не было так мирно — и внутри, и снаружи. Словно все мои энергии пришли в равновесие.
— Я с тобой уже на ночь налеталась, — сонно пробормотала я, поворачивая голову, чтобы потереться о его подбородок щекой, и он усмехнулся, скользнул мне по виску губами. — Не верится, что все закончилось только вчера, правда? Ощущение, что уже сто лет прошло.
— Как будто все это было сном, — согласился Люк едва слышно. Он тоже был необычайно умиротворен — я привыкла к его сокрушающей силе, энергии, оттягу, с которым он делал все, а сейчас я падала в него как в теплое одеяло, он словно кружил меня в согревающем вихре.
— Откуда снег, как думаешь? Это из-за возвращения Жреца?
— Скорее всего, — ответил он так же тихо. — Надеюсь, ненадолго. Мы еще можем успеть высеять и собрать урожай, да и много людей осталось без крова после божественных боев и разломов, им в холод придется тяжело, а у нас пока нет возможности им помочь. Нужно додавливать оставшихся иномирян.
Я улыбнулась.
— Ты уже говоришь как король, Люк.
— Я все же очень надеюсь избежать этой участи, детка, — он продолжал задумчиво водить губами по моей макушке, затылку, грея дыханием, и я расслаблялась еще больше.
— Кстати! — вспомнила я. — Мы же не забрали державу Инлия Инландера с башни! Собирались же!
— Собирались, — со смешком подтвердил он.
Я тоже хмыкнула, вновь расслабляясь. Мы целый день после его возвращения не отлипали друг от друга — замок возвращался в привычную жизнь, мы успели и переодеться, и чинно, почти без тисканья, принять совместный душ: я рассказывала Люку все, что произошло со мной и с Вейном после того, как я вызволила его из пещеры, а он — что произошло с ним. Лишь иногда я уступала его родным — Рите, Берни, леди Лотте, мы навещали бывших раненых и Леймина, мы заходили к доктору Кастеру, чтобы посмотреть, как там дети, но наша жажда быть рядом была так велика, что через какое-то время я снова вцеплялась в него или он притягивал меня к себе, и мы шли дальше по делам кого-то из нас. А вечером, после семейного теплого ужина, где присутствовал и герцог Таммингтон, мы вышли из столовой на третьем этаже и направились в башню, честно собираясь забрать державу первопредка и дальше лечь спать. Потому что ни я, ни Люк, нормально не спали уже долгое время.
Меня кольнуло возбуждением, и я прикрыла глаза, вспоминая, как уже пройдя четвертый этаж с нашими покоями и поднимаясь на мансарду, откуда и выходили лестницы на башни, муж подал мне руку — мне уже тяжеловато было подниматься. Поцеловал ее, пока я переводила дыхание между пролетами, спросил:
— Может, я сам за ней схожу?
А я покачала головой — мне хотелось видеть его глаза, когда он ее увидит. Погладила по щеке — и нечаянно провела большим пальцем по губам.
Люк ли перехватил его, я ли скользнула им в рот мужа —
Мне кажется, он донес меня до наших семейных покоев на руках — я и боялась, что мы вдвоем свалимся с лестницы, и хихикала, и упоенно целовала его в шею, и была в какой-то безумной эйфории, словно паря над землей.
Люк был очень жаден и очень осторожен — и все прошедшие сутки, недели, месяцы с начала войны вылились в такой затяжной, полусонно-яркий праздник жизни и любви, что я обнаружила себя через пару или тройку часов расслабленно-вымотанной в ванной, почти спящей на Люке — и его, криво улыбающегося от удовольствия, с тяжело ходящим туда-сюда кадыком и совершенно черными от экстаза глазами.
Дети на удивление вели себя тихо. Видимо, прародитель-Инлий строго следит за тем, чтобы в деле размножения его потомкам никто не мешал.
Затем мы рухнули спать — и понятно, что ни за какой державой мы не пошли.
Я прислушалась к себе и поняла, что не сильно-то хочу обратно в постель.
— Может, сейчас сходим? — предложила я, оглядываясь на мужа. Предложила наобум и вдруг загорелась идеей.
Он подумал несколько секунд. Глаза его пульсировали в темноте слабым белым светом.
— Я бы предложил отложить до утра, но доктор Кастер сказал, что желания беременной женщины — закон. Только я не хочу, чтобы ты снова лезла на лестницу.
— Другого-то варианта нет, — проворчала я. — Или есть? — я подозрительно развернулась к нему.
Он рассмеялся, блеснув в темноте зубами. Распахнул окно.
— Ты серьезно?
— Зато это быстро, детка.
— Там холодно! И мне лень оборачиваться.
— Надень теплую пижаму. И тапочки. А я тебя отнесу.
— И ты считаешь это безопаснее чем лестница? — скептически высказалась я, натягивая-таки кардиган и теплые толстые носки. Но внутри уже разгорался огонек адреналинового нетерпения.
— Не бойся, — хрипло шепнул он, привлекая меня к себе, — я тебя никогда не отпущу, Маришка.
Он коснулся губами моих губ и, обратившись клубами ветра, вынес меня за окно в снегопад, поцеловавший уколами холода мое лицо и руки, — а затем выше, к башне, и опустил прямо на площадку с орудиями за стенами башни. И там уже снова соткался в Люка.
Я улыбалась как ненормальная, глядя на него. Здесь было действительно холодно, гулял ветерок — Люк погладил его, и я почти увидела серебристую длинную змейку, поднырнувшую под его ладонь.
Из горящего масляного фонаря радостно вынырнул огнедух, обвил меня лентой пламени, согревая, и я пощекотала его, смеясь. Я как-то чувствовала, что он скучает по полетам под моим крылом.
— Где держава? — поинтересовался Люк, оглядываясь. Я махнула рукой вверх, на выемку под крышей башни, но Люк уже сам видел серебристое свечение, которое оттуда исходило. Он не стал вставать на ящик с оружием — поднялся в воздух под крышу так спокойно, будто сто раз это делал, и забрал раскрытый щитом артефакт. Я видела, как змеещит в его руке зашевелился, сплетаясь обратно в серебристый шар. Люк, спустившись, зашипел ругательство — одна из змей, вынырнув из державы, вцепилась зубами в его запястье, глотнула кровь. Артефакт полыхнул серебром, остальные гады вновь зашевелились и окутали руку моего мужа от запястья до локтя чем-то вроде нарукавника. А затем вновь соткались в шар.