Королевская кровь-13. Часть 1
Шрифт:
Она пошатнулась и прижалась ладонью к зеркалу. И вдруг узнала свою руку — пусть худую и с выступившими венами, пусть с аккуратно обстриженными кем-то ногтями — но это была ее рука, Алины с Лортаха, рука с черным брачным браслетом, которую какие-то недели назад она рассматривала у озера на сопке-вулкане. И эта деталь словно склеила ее, словно позволила слиться той, сильной и упорной Алине, которая шла до конца сквозь боль и страх и нынешней, слабой и почти раздавленной потерей.
Она все та же. Такая, какой ее сделал Лортах и лорд Макс…
— Мой Макс, — прошептала она, глядя на свои губы.
А той, какой она была до Лортаха, она уже себя почти не помнила.
Принцесса вновь потрогала волосы, думая, не стоит ли прямо сейчас их обрезать к привычной длине, поискала ножницы… и остановила себя. Надела снова рубашку, нашла расческу, и не меньше часа расчесывала волосы, распутывая по волоску колтун, терпеливо, спокойно. Уставая держать руки поднятыми, ложилась отдохнуть на несколько минут, а затем снова расчесывала. И распутала-таки все так, что они волнами легли ей ниже талии. Высушила и заплела в две косы, как носила в университете.
И это поставило на место еще один осколок души, сшив ее с собой-до-Лортаха.
Время клонилось к вечеру, пришли результаты анализов на состояние поджелудочной и печени, и ей принесли обед. Суп-пюре из кабачка на курином бульоне. Компот из сухофруктов.
— Ваша пищеварительная система почти три месяца была на энтеральном жидком питании, — объяснил врач, — и поэтому первые недели питание будет очень щадящим, и вам придется ежедневно проходить процедуры у виталиста, который будет стимулировать перистальтику. Иначе могут быть неприятные последствия. Поэтому никаких излишеств, ваше высочество.
Алина не расстроилась. Чуть солоноватое, мягенькое, теплое и жиденькое кабачковое пюре казалось ей безумно вкусным, лучшей пищей на свете, и она даже расстроилась, что смогла съесть только три столовых ложки — больше не захотелось. Врач и об этом предупреждал.
— А можно мне еще хлеба? — попросила она у медсестры. Та засомневалась, пошла советоваться с доктором — и все же принесла кусочек, посыпанный солью.
Алина чуть не заплакала, взяв его — она нюхала его, слизывала соль, откусывала по крошке, рассасывая во рту, и, сгрызя один уголок, аккуратно отложила его в сторону.
После пары перекусов она ожила настолько, что начала соображать, что не одна с врачами и священниками в бункере. Ближе к вечеру к ней зашел майор Вершинин, который представился командиром местного гарнизона, с должным почтением поинтересовался, как она себя чувствует, и спросил, не хочет ли она пообщаться со Стрелковским Игорем Ивановичем, который тоже находится тут.
— Конечно, — обрадовалась она. И, когда через несколько минут Стрелковский вошел, с радостью обняла его, как родного. Хотя они никогда близко не общались, он был частью ее прошлого и ее жизни.
— Я еще когда вас принесли во дворец из университета, заметил, что вы стали очень похожи на вашу мать, ваше высочество, — сказал он, недоверчиво качая головой
— Я и сама вижу, — призналась Алина. — Игорь Иванович, я сейчас буду вас пытать вопросами. Макс рассказывал мне о том, что нас с ним оставили под защитой монастыря Триединого на побережье. Как мы оказались здесь? И что творится в мире?
Со Стрелковским они, сев в креслах у фальшивого окна-экрана, изображающего то море, то лес, провели не меньше часа — он говорил и о том, что случилось в разных странах, о том, где в мире удалось победить иномирян, а где они еще, скорее всего, остаются на данный момент, о жизни столицы, о том, что монастырь Триединого у моря оказался под угрозой удара и поэтому принцессу с Троттом перевезли сюда, обустроив здесь часовенку, о том, что было ему известно о сестрах и королеве — и Алина слушала, понимая, что и людям здесь приходилось несладко. Сказал он вскользь о том, что вчера на хуторе был бой, в бункер пытались прорваться враги, но все закончилось хорошо.
Принцесса все это время крутила в руках кусочек хлеба, откусывая потихоньку, и все равно съела меньше половины. Все это, и вкус, и запах, и рассказ Стрелковского тоже возвращали ее в этот мир.
Игорь Иванович не спрашивал ее о Лортахе, но по нему видно было, что он понимает, что ее пребывание там не было легкой прогулкой. Рассказал он о том, что знал от Тандаджи — что маги во главе с Свидерским и Алмазом Григорьевичем пытались дозваться до Алины, используя ее связь с Матвеем.
— И им это удалось, — улыбнулась принцесса. И тут же обрадовалась и испугалась одновременно.– Игорь Иванович, а Матвей же должен быть здесь? Почему он не зашел ко мне? Он ранен? Но ведь вы сказали, что анхель всех вылечили…
— Он сейчас в Песках, — пояснил Игорь Иванович. — Свидерский связывался с Тандаджи через переговорное окно и сказал, что и он, и Ситников целы. Видимо, тоже ждут окончательной стабилизации стихий, ну или там еще какие-то задачи остались. Зато здесь его друг, Дмитро Поляна, он тоже принимал участие в передаче вам информации. Может, вы хотите с ним поговорить?
— Конечно, — обрадовалась Алина. — Но еще, Игорь Иванович… я очень хочу наружу. Посмотреть на землю и небо, потрогать траву, подышать воздухом. Я так по ним соскучилась. Можно? Это безопасно?
Он поколебался.
— Округа зачищена, но там все выгорело, ваше высочество. И есть останки инсектоидов.
— Поверьте, — ответила она, усмехаясь, — останки инсектоидов меня не могут испугать. Только порадовать.
— И там есть гражданские, — добавил он, — а ваше пребывание тут — секретно. Гражданских пока никуда не деть, около столицы еще дожимают остатки вражеской армии и инсектоидов, а в деревне просто нет на них всех места.
Она тяжело вздохнула и умоляюще посмотрела на него. И Игорь Иванович сдался.