Королевская кровь-13. Часть 1

Котова Ирина Владимировна

Люк смотрел на это с изумлением, замешанным на недоверии. Поднял глаза на меня.

— Надеюсь, Тамми придется им больше по вкусу, — с нервным смешком проговорила я. — Может, пожертвовать ему еще пару литров моей крови для надежности? Хотя у нас же есть еще трон Блакори, поэтому, похоже, вам с ним отвертеться не получится.

Люк молчал, словно его обычное остроумие его покинуло.

— Я рассчитываю, что, раз Жрец вернулся, то у Блакории восстановится трон темной крови, — наконец ответил он. И пообещал: — Я не пойду на коронацию, Марина.

Змеи в его руке недовольно зашевелились, и ветер вокруг взвыл как-то очень уж угрожающе.

— Думаешь,

сработает? — вздохнула я, с намеком прислушавшись к вою стихии. — Да, я не хочу быть королевой, Люк. Я ведь все это время бежала от рамок и правил. Но при этом я понимаю, что от судьбы не уйдешь. Я же не слепая и не хочу закрывать глаза на очевидное. Я люблю тебя, — я обхватила его лицо руками и прошептала в губы, — я пойду с тобой куда угодно… но как же не хочется, Люк…

— Я знаю, Марина, — ответил он, прикрывая глаза и потираясь губами о мою щеку. — Ради тебя я очень постараюсь этого не допустить. Не зря же я взрастил Тамми. Он куда лучше, чище и ответственней меня.

Я прижалась лбом к его лбу. Держава в его руке холодила мою спину, но это был приятный холод.

— Хватит ругать моего мужа, — прошептала я строго. — Он самый лучший, понял?

— Даже не знаю, какой ты мне нравишься больше, — ответил он со смешком, — когда кусаешь меня или когда так нежна, как сейчас.

— Тебе все во мне нравится, — проворчала я.

— Я все в тебе люблю, — согласился мой послушный муж. — А теперь давай вниз и спать? Завтра Леймин, конечно, увидит все это на камерах и выскажет нам, но мы с тобой уже привычные, да?

Он заснул почти сразу — счастливое свойство мужчин отключаться мгновенно — а я лежала на его плече, смотрела на его лицо, целовала едва заметно, чтобы не разбудить, а мысли мои текли лениво, размеренно, как снег за окном.

Уже к вечеру вчерашнего дня, не успело еще успокоиться море и встать в свои берега, заработали телепорты. Но, кажется, это первый раз, когда мы с сестрами не побежали друг к другу, как только появилась такая возможность, потому что у всех оставались свои задачи. У Василины продолжалась зачистка столицы и ей было не до меня, Алину до завтра оставили в бункере — пока не восстановился Зигфрид, который мог бы ее перенести во дворец. Ани отдыхала после пережитого, Поля замещала Демьяна, который находился в виталистическом сне после ранения и истощения. К Каро мы могли ходить в любое время без согласования с Ши, но у нее уже была ночь.

Да и не могла я оставить Люка, который вернулся ко мне.

Мне было так спокойно еще и потому, что я откуда-то была преисполнена знанием, что ничего плохого уже не произойдет. А что произойдет, мы переживем.

Расслабленная этой уверенностью, ощущением безопасности и счастья, я начала засыпать. Сквозь дрему мне думалось о том, что война еще не успела закончиться, еще впереди — полное очищение Инляндии от иномирян и помощь людям, потерявшим все, а мое внимание уже перестроилось на будущее, словно организм поверил, что этому будущему быть. Мне предстояло носить детей еще месяца три — предварительный день родов стоял на начало октября, но двойням свойственно появляться на свет на месяцок раньше, так что они могли и конец августа застать. Я грезила, вспоминая маму с младшими на руках, и на сердце становилось тоскливо и тепло одновременно, я представляла Люка с детьми, и он отчего-то казался мне растерянно-изумленным. Думала о том, что мечта учиться на врача-хирурга отдаляется на время взросления детей. Я засыпала и уже на грани сна и яви ощутила, как живот

под тонкой ночной рубашкой холодит ветерок.

На миг удалось разлепить глаза — чтобы увидеть, как две мои недавние знакомые, тетушки-змеи, с умилением перетекают через спину Люка, укладывают большие призрачные головы на мой живот, и шипят что-то едва слышное, убаюкивающее. Дети внутри зашевелились, но лениво, тоже сонно, и я положила руку туда, куда упиралась чья-то пятка.

— Т-ш-ш-шшшш, — зашипели змеицы, и я снова сомкнула веки, успев на уходе в сон ощутить, как идут по телу мятные прохладные волны и от браслета, и от двух змей, прижавшихся ко мне как коты, напитывая меня искрящейся, как пузырьки шампанского, энергией.

Глава 2

Над Пьентаном тоже кружил снег. В столице Йеллоувиня уже рассветало, и коротко остриженная Каролина Рудлог, одетая в теплую пижаму и огромную красную кофту, унты и красную же шапку с ушками, вынесла на лужайку перед увитым цветами павильоном мольберт и краски. Она рисовала сомкнутые чуть фиолетовые лотосы на тронутой снежинками черной воде пруда с водопадиком и мельничным колесом, рисовала поседевшую зеленую траву вокруг, пожелтевшие в знак траура по Хань Ши огромные деревья, что своими ветвями защищали дворец от боя богов и праздничное голубое небо с тонкой паутиной облаков, из которых и сыпал снег.

Она понимала, что больше никогда в жизни такого не увидит. В эти дни много чего происходило того, что никто больше не увидит. И она торопилась, пока память о видениях была свежа — сейчас рисовала гармонию цветов в садах Ши, а до этого, вечером и ночью делала зарисовки на серию полотен про битву богов, рисовала Четери, рисовала Вея таким, каким она его не видела никогда, и сама не заметила, как ее сморил сон.

Сейчас ей было очень легко и радостно оттого, что она ощущала в мире — он словно излечивался от тяжелой болезни, креп, улыбался солнцу прямо как она сама. И лишь немного грусти укрывало ее сердце как белый снег траву — потому что она хотела быть сейчас в Рудлоге, дождаться Алину, встретиться со всеми сестрами, послушать их, пообнимать, — но не было возможности это сделать.

Из окна глядел на дочку Святослав Федорович — и понимал, насколько ярким диссонирующим пятном выглядит она на фоне окружающего торжественного покоя, изящной архитектуры дворцовых павильонов, стройной красоты парка. Шесть лет предстояло ей провести здесь — и как ни мудры Ши, а тысячелетняя традиция дворца будет прогибать и обтесывать ее под себя. И хватит ли ей сил, чтобы выстоять? Увидят ли, что на фоне ее инаковости традиция кажется еще величественней и драгоценнее?

Он тоже хотел побывать в Рудлоге, обнять детей, Алину. Но девочки там будут впятером, они будут друг у друга. А здесь, у Каролины, есть только он сам — и поэтому он останется с ней.

* * *

Над Бермонтом снегопад разразился нешуточный, и королева Полина, так уставшая за тревожный день, легла спать куда раньше шести утра, когда она оборачивалась медведицей. Сон не шел — сказались волнения последних дней и переживания за Демьяна, и она крутилась в том мерзком состоянии, когда одновременно хочешь спать и не можешь уснуть.

А может, играла свою роль почти полная луна — день-два оставались до полнолуния. За событиями последних дней Поля и не обратила внимание на обострившиеся нюх и чувствительность, а теперь вот они проявляли себя во всей красе. Она, вертясь, не сопротивлялась мыслям, которые текли и текли, и вспоминала прошедший день.