Королевские игры

Фэйзер Джейн

Розамунду проводили в небольшую угловую комнатку, а брат вместе с другом занял просторный номер по соседству.

– Обед будет ждать в общем зале, сэр, если не пожелаете перейти в отдельную столовую, - оповестил хозяин, отдавая ключи.

Томас с сомнением взглянул на сестру. Денег было жалко, так что они с Китом вполне удовольствовались бы таверной, однако молодой особе едва ли стоило сидеть за одним столом с неведомыми посетителями.

– Отдельную столовую, - распорядился он недовольно.

Оставалось лишь надеяться, что пребывание

в гостинице ограничится парой дней.

Обед начался с жаркого из кролика, и Розамунда сразу почувствовала себя значительно лучше. Она пригубила вино и ждала, пока брат осушит первый бокал бургундского, чтобы спросить:

– А мы пойдем сегодня в театр?

– Ты не пойдешь!
– отрезал Томас, разламывая кусок хлеба.
– Благовоспитанной девице там делать нечего. Останешься здесь, в тишине и покое, а завтра утром отправимся на Сизинг-лейн. Если не возникнут более важные дела, то, возможно, кузен будет рад тебя увидеть.

– Но почему же мне нельзя в театр?
– спросила Розамунда.

Томас и Кит переглянулись.

– Потому что это самый настоящий бордель, - пояснил Кит.
– Нет ничего удивительного в том, что брат старается оградить тебя от рассадника разврата.

– Приличной женщине в театре не место, - сурово заключил Томас.

– Но я слышала, что сама королева любит смотреть пьесы.

– Только не в театре. Для нее во дворце играет особая труппа, которая называется «Слуги королевы». Актеров подбирает граф Лестер, причем ради этого смотрит и оценивает игру всех выступающих в стране артистов. Так что придворный театр не имеет ничего общего с обычным. Останешься в гостинице, и даже не пытайся переубедить нас.

Розамунда умолкла. Если брат заговорил таким тоном, спорить не имело смысла. Но если доведется задержаться в Лондоне, то, правдой или неправдой, а в театр она попадет.

Вскоре после обеда брат с другом уехали в театр. Так и не дождавшись их возвращения, Розамунда легла спать.

Спала она плохо: после сельской тишины ночной шум большого города мешал и пугал. Проснулась Розамунда на рассвете оттого, что во дворе грузчики катили по булыжникам бочки, да еще при этом громко кричали. Хлопали двери, стучали подкованные железом копыта лошадей, в галерее то и дело раздавались торопливые шаги и голоса. Дрожа от утреннего холода, Розамунда со стоном села. Голова раскалывалась, а глаза почему-то устали, словно она не спала всю ночь. Пришлось снова лечь и усилием воли заставить себя расслабиться.

Удивительно, но, несмотря на шум, пришел крепкий сон, и когда час спустя в дверь постучал Томас, Розамунда проснулась с новыми силами.

Брат заглянул в комнату:

– Давно пора вставать, соня. Если хочешь перед выездом позавтракать, то поспеши. Господин секретарь ждет нас около восьми, а неточности он не терпит.

Розамунда села.

– А воду здесь можно раздобыть? Перед встречей с августейшим кузеном неплохо бы умыться.

– Сейчас распоряжусь, чтобы принесли кувшин. Платье сумеешь надеть

сама?

– Зашнуровать не смогу.

Она откинула одеяло и спустила ноги с высокой кровати. От холода по рукам сразу побежали мурашки.

– Прикажу, чтобы горничная, которая принесет воду, помогла, - сказал Томас и ушел.

Когда Розамунда спустилась в гостиную, брат сидел за столом в одиночестве и с энтузиазмом трудился над солидным куском филе. За окном еще не рассвело, и в комнате горели свечи. Окинув сестру внимательным взглядом, он удовлетворенно кивнул и произнес:

– У меня кое-что для тебя припасено. Вот, это из маминой шкатулки.

Брат запустил руку во внутренний карман камзола и положил на стол изящный серебряный ободок. В неровном мерцающем свете украшение таинственно заблестело.

– Какая прелесть!
– воскликнула Розамунда и осторожно взяла подарок.

В память о матери ничего не осталось, и она не раз задавалась вопросом, куда же исчезли все драгоценности Дороти. И вот сейчас надела ободок так, чтобы он спускался на лоб и в то же время удерживал волосы, и сразу почувствовала себя взрослой элегантной дамой.

– А тебе идет, - похвалил Томас и концом ножа показал на свободный стул.
– Садись завтракать.

Розамунда взяла с блюда кусок хлеба и приняла отрезанную братом порцию филе. Подцепила масло и намазала толстым слоем на хлеб.

– А где мастер Марло?
– поинтересовалась она.

– Еще не встал.

Томас недовольно пожал плечами.

– Поедем без него?

Ответа не потребовалось, так как дверь распахнулась и в гостиной появился страдающий похмельем Кит. Бледный, опухший, он со стоном упал на стул.

– Пива!
– раздался хриплый голос.

Томас молча наполнил кружку из медного кувшина и подвинул другу.

Кит залпом осушил огромную, объемом в пинту, посудину и мгновенно преобразился: сел прямо и посмотрел на Розамунду ясными внимательными глазами.

– Сегодня вы особенно хороши, мистрис Розамунда. Полагаю, в честь встречи с кузеном?

– Ради господина секретаря тебе бы тоже стоило привести себя в порядок, - ворчливо посоветовал Томас.
– Взгляни в зеркало: выглядишь так, как будто все еще пьян.

– Клевета!
– Марло небрежно махнул рукой, отметая необоснованное обвинение.
– Вода и расческа моментально исправят положение.

Он отряхнул камзол, один из тех, что достались с плеча Томаса.

Томас допил пиво и решительно поднялся.

– Пойду в конюшню; распоряжусь, чтобы седлали лошадей. Через пятнадцать минут жду во дворе.

Он вышел и громко хлопнул дверью.

– Боюсь, я рассердил вашего брата, - промурлыкал Кит, снова наполняя кружку.
– К сожалению, Томас прав: необходимо произвести на вельможу самое благоприятное впечатление. Писательство и бедность - вечные спутники. Чтобы не умереть с голоду на каком-нибудь заброшенном чердаке, придется поступить на прилично оплачиваемую работу.