Королевский туман

Белоусова-Ротштеин Татьяна Д.

— Бедняга, — она вздохнула и потерла руки в перчатках, словно замерзла, — если нужно, я могу попросить папу, он может помочь…

— Думаю, в этом не будет необходимости.

— Что ж… А обо мне он не спрашивал?

Высший свет за три года, может быть, уже и подзабыл «юные годы» виконта Спенсера, но Элизабет, конечно, не забыла. Они трое — она, Джеймс и Седрик, вряд ли об этом забудут.

— Нет, — соврал Джеймс и поспешно уточнил, — то есть, он спросил, по-прежнему ли мы дружны, только и всего.

— И что ты ответил?

—

Правду, разумеется.

— Как он… отреагировал?

— Он стал, все-таки, взрослее, мне кажется, — еще раз соврал лорд.

Джеймс знал Элизабет почти столько же лет, сколько и Седрика. Для всего столичного света давно было очевидно, что наследник герцога Мальборо и леди Голди — идеальная пара, точнее, пара двух идеалов. Свои достоинства Джеймс, как подобает, всегда ставил под сомнение, но Элизабет он, ничуть не кривя душой, считал совершенством. Именно так, это его мнение не было вызвано каким-то эфемерным юношеским пылом, напротив, он абсолютно трезво сознавал, насколько и почему леди Голди идеальна. Древний, почтенный род. Безупречные манеры и воспитание, очаровательная внешность. И, конечно, хорошее образование, но не слишком обременительное, как раз достаточное для леди.

Все вокруг прекрасно знали, что скоро они поженятся, не смотря ни на какие «протесты». И сами они это знали. Джеймсу только нужно выбрать, наконец, подходящий момент и произнести вслух то, что он хотел сказать еще три года назад. Если бы не Кинзман и та вещь, и прочее…

— А знаешь, — он вдруг взял её руку в перчатке, сам поражаясь своему порыву. Надо сказать быстрее, пока здравый смысл не заставил передумать, — знаешь, мне кажется, было бы очень красиво на благотворительном балу официально объявить о нашей помолвке.

— О, Джеймс, — она смущенно отвела взгляд и поправила идеально сидящую шляпку, — это было бы чудесно…

— Так ты согласна?

— Да! Но…

— Седрик воспримет эту новость подобающе, я уверен, — быстро и твердо произнес Джеймс.

Леди Элизабет покачала головой. Она, похоже, до сих пор уверена, что Седрик тогда был влюблен в неё, и что влюблен до сих пор.

— Нет, дело не в Седрике. Точнее, не только в нем. Это на счет моего отца.

— Я сегодня же поговорю с твоими родителями! — заверил он, хотя в их случает это будет простой формальностью.

— Да, да, конечно, — она вдруг сильнее сжала его ладонь, — я сейчас как раз хотела поговорить с тобой о моем отце и о мистере Кинзмане.

Джеймс почувствовал резкий озноб. Загадки и страхи, оставшиеся, казалось, за пределами парка, вдруг настигли его и здесь. Его и Элизабет вместе с ним.

— Твой отец, председатель Королевского географического общества, связан с Карлом Кинзманом? — сдавленно и глухо спросил он.

— Боже, нет, — она поспешно отдернула руку, — то есть, я не знаю, я надеюсь, что нет, но…

— Прости, — опомнился Джеймс и решительно опять взял её руку, — пойдем, присядем, и ты всё расскажешь.

Они торопливо подошли к ближайшей

свободной скамейке.

Элизабет заговорила не сразу, достала из сумочки платок и сжала его в кулачке.

— Я услышала это пару дней назад, — начала она, глубоко вздохнув, — ты только не подумай, что я имею привычку подслушивать, вовсе нет, это вышло случайно…

— Я никогда бы не подумал!

— Так вот… Я в тот день пришла в наш штаб, чтобы помочь с подготовкой выставки. Мы распаковывали экспонаты и не смогли найти ключ от одного из ящиков. Я тогда сказала, что поднимусь к отцу и спрошу его про этот ключ. Я знала, что папа в это время у себя в кабинете, на втором этаже, ну, ты знаешь…

— Да, да, — терпеливо кивнул Джеймс, он знал внутреннее устройство штаба Королевского географического общества.

— Так вот… Я поднялась на второй этаж и уже подошла к папиной двери, а секретаря почему-то не было на месте, я хотела уже постучать и заглянуть, но… услышала голос папы.

— Тебя напугал его тон? — догадался Джеймс.

— Да! — она поспешно кивнула. — Я никогда не слышала его таким. Мне показалось, он был одновременно злым и испуганным.

— Действительно, на него не похоже, — мягко произнёс лорд.

Он хорошо знал мистера Джорджа Таубмана Голди, это всеми уважаемый ученый и безупречный джентльмен. Но ведь именно таким, по словам Уила, и должен быть покровитель тех существ. Старинная, влиятельная семья. Не менее, а может и более влиятельные люди, чем сами рыцари.

Но не может быть, чтобы это оказался отец Элизабет!

— И что он говорил?

— Он говорил… Насколько я поняла, с ним был мистер Мейси, это один из наших учёных, он заведует отделом Нового света в Музее, — ответила Элизабет, с трудом взяв себя в руки, — папа на него кричал. Я сейчас толком не смогу повторить, я не слушала долго, всего, наверное, пару секунд, и сразу убежала!

— Они разговаривали о мистере Кинзмане?

— Кажется, да. Папа кричал что-то вроде, что из-за исчезновения мистера Кинзмана может открыться какое-то нехорошее дело, что у них из-за этого могут быть неприятности.

— А что мистер Мейси?

— Он только повторял, что ничего страшного, что всё будет в порядке. А потом я убежала.

— Ясно.

Но на самом деле, конечно же, ничего ему ясно не было. Вообще, Джеймс заметил, чем дольше он ведет это расследование, тем более запутанным оно становится.

Возможно, и он и бывший мистер Ди просто связались с силой, которую им не суждено одолеть. Которую, возможно, уже никому не суждено одолеть, даже всем рыцарям вместе. Но остановиться Джеймс не может, просто не имеет права. Это означало бы предательство не только отца, но и всего Соединенного Королевства.

Значит, он будет искать, пока ему еще позволяют что-то делать.

— Что это может значить? — спросила Элизабет, в её голосе уже слышались слезы. — Что случилось с этим Кинзманом? И причем здесь мой отец?