Королевство Гаргалот
Шрифт:
– Здорово, – ответил я. – Значит, я столичная штучка?..
– Не знаю, – ответила она медленно. – Спасибо, глерд Юджин, но довольно, я столько не съем.
– А кто сказал, – напомнил я, – что мои повара хорошо готовят?
– Они для вас из кожи вон лезут… Нет-нет, больше ничего не нужно… Ладно, вон ту травку. И все…
Некоторое время мы откровенно наслаждались нежным мясом, после гуся я перешел к рыбе и сыру и уже там ощутил, что на пироги во мне совершенно не осталось места, сколько бы я ни расстегивал пояс.
Эльжбетта закончила
– Юджин…
– Эльжбетта, – сказал я серьезно, – завтра на рассвете отбываю в серьезную командировку… Это такой вояж, поручение короля, очень важное. И достаточно серьезное для людей, страны и вообще.
– Ох…
– Эту ночь проведем здесь, – сказал я решительно. – Герцогу… что-нибудь придумаем.
Она вздрогнула.
– Это… это чересчур дерзко. Я не должна была ехать, но я же пообещала, потому… я даже не знаю, что со мной творится, как во сне все…
Я смотрел на ее пылающее стыдом лицо с нежностью. Любовь, на мой взгляд, начинается с желания защитить некую самочку от всех на свете опасностей и даже трудностей жизни. Насчет безумия любви, что охватывает Ромео и Джульетту, – это придумано. Мы все жаждем чего-то такого необыкновенного, потому охотно верим в живущих по тысяче лет йогов, снежного человека и неистовую любовь.
На самом деле любовь – это предельная забота, это стремление из двух яблок отдать самочке то, что чем-то лучше, это желание сделать этот мир для нее как можно комфортнее.
– Эльжбетта, – проговорил я с чувством, – это я не знаю, что со мной творится, это я как во сне.
Она с неловкостью засмеялась.
– Значит, мы оба лунатики?
Свечи пришлось погасить все, герцогиня наотрез отказывалась раздеваться на свету, хотя с моим зрением для меня любая ночь – день, хоть и бесцветный, так что я не особо протестовал, а она, зарывшись под одеяло, сказала с ужасом:
– Но это же непристойно, глерд!.. Что за нравы в вашем королевстве?
– Да, – согласился я, – у нас было слишком много войн, революций, мятежей, потрясений, слома всяких основ… В общем, у нас не осталось никаких правил, никаких заповедей. И спим с женщинами в одной постели, спим без одежды, свечи не гасим.
Она покраснела.
– Но это же… бесстыдство!
– Да, – согласился я, – но какое-то безобидное. Почему-то я не чувствую ни стыда, ни вины от того, что лежу с вами.
Интересная метаморфоза, меня же тянуло к ней, как к сочной самке, так казалось, даже был уверен, что все так, но как же здорово лежать с нею, когда ее щека на моем предплечье, а когда начала засыпать, то повернулась ко мне спиной и собралась в комок, подгибая колени так, что я едва протиснул руку, чтобы взять в ладонь ее тяжелую горячую грудь.
Так мы и заснули, но где-то с полночи стало жарко, я перевернулся на спину и сбрыкнул одеяло, это помню, но просыпался уже лежа навзничь, ее щека на моем плече, а согнутая в колене нога на моем
Я лежал тихо, пусть спит, а что проснулась, узнал по тому, что она, поняв, в какой бесстыдной позе очнулась, поспешно убрала ногу и голову, отодвинулась и лежит тихо, как мышь, стараясь догадаться, заметил я или не заметил, как разнузданно и порочно она себя вела во сне.
– Доброе утро, – сказал я тихонько. – Как спалось?
Она проговорила с неловкостью:
– Оказывается, это очень… интересно спать с мужчиной. Засыпать и просыпаться в одной постели.
– А что, – спросил я с недоверием, – вы с герцогом вместе не?
Она посмотрела на меня в некотором изумлении.
– Конечно, никогда.
– Здорово, – сказал я пораженно. – Вот настоящая супружеская жизнь! Но как же…
– Как и принято, – пояснила она с удивлением, – он приходит в мою спальню и ложится в мою постель. Я раздвигаю ноги, он входит в меня, а потом, удовлетворив свои нужды, удаляется в свои покои спать. Так везде, а у нас нормальная приличная семья.
– Прекрасные нравы, – сказал я.
Она посмотрела очень внимательно.
– У вас не так?
– Нет.
– У вас… очень бедные? Не могут позволить себе отдельные постели?
– У нас даже короли спят с женами в одной постели, – пояснил я. – Наверное, по нашей дикости. Как сосед? Больше не пытается как-то выказывать свой норов?
Она прошептала:
– Он затих настолько, что даже и не знаю. Будто исчез. Непривычно и даже тревожно.
Я признался:
– Честно говоря, я тоже, можно сказать, за всю жизнь впервые сплю с женщиной.
Она засмеялась.
– Врешь…
– Правда, – ответил я. – Что так смотришь?.. То были не женщины… или не совсем женщины. Прости, это объяснить трудно.
Она проговорила тихонько:
– А ты попробуй.
– Понимаешь, – сказал я, – у нас… в нашем королевстве были трудности… настолько трудности, что женщинам пришлось взяться и за мужскую работу, а потом и за оружие, иначе не выжить… Дрались плечо к плечу, в нашем обществе женщины и мужчины не отличаются ни в работе, ни в учебе, ни в чем-то еще… И потому, опускаясь там в постель с женщиной, чувствовал, что буду заниматься вязкой почти что с мужчиной. А это не всем по нраву, хотя не только разрешено, однако и поощряется.
Она вскрикнула, шокированная:
– Как такое можно?
– У нас трудно, – повторил я с неловкостью. – Женщина не может себе позволить быть женственной, потому что мужчины уже не могут выдержать на плечах всю тяжесть бытия. Женщина поневоле подставляет плечо, становится товарищем в работе и в бою, как если бы стала другим мужчиной. Увы, не всякий мужчина потом может лечь с такой женщиной… это то же самое, что лечь, как уже сказал, с мужчиной.
Она зябко передернула плечами.
– Ужасный мир… Как хорошо, что удалось оттуда спастись. Теперь понимаю, почему без труда выживаешь здесь и даже получаешь замки.