Королевство грешников

Шанджида Нусрат Али

— Ты. Только. Моя. Ничто. Не сможет. Забрать. Тебя. У. Меня. Никогда — Ее тело начинает дрожать, когда она приближается. — Кончай за мной, Angel, — ворчу я.

И от моих слов она содрогается рядом со мной. Ее захлестывает оргазм, и она выкрикивает мое имя. Мое имя на ее губах — моя погибель, и я кончаю в нее.

— Черт. Элиша, — шепчу я, опустошенный, но в то же время ликующий, теряя все чувства и рассудок, когда мы оба погружаемся в эйфорию.

Я тяжело дышу, пытаясь отдышаться. Совсем

как она. Мы стоим лоб в лоб, глядя друг на друга.

Она обхватывает мое лицо большим пальцем, лаская мои бока.

— Я так сильно люблю тебя, — шепчет она.

Потеряв ее, я понял, что эти слова ничего не будут значить для меня. Они не принесут никаких эмоций в мою жизнь. Но услышав эти слова от моего ангела, я испытал волну эмоций, от которых отказался много лет назад.

Но на этот раз я бы не стал их закрывать. Я бы принял это, когда она была рядом со мной. Рядом с моей женщиной. Мой ангел.

— Я тоже тебя люблю. Очень сильно.

Я всегда буду любить тебя, мой ангел, потому что моя любовь принадлежит только тебе.

Глава 29

МАКСВЕЛЛ

НАСТОЯЩЕЕ

— Privet, — бормочу я, подавляя улыбку.

— Пр…При, — фыркает она, откидывая голову назад и прижимаясь к моей обнаженной влажной груди. — Почему простое здравствуйте по-русски произносится так тяжело?

Раздражение отражается в ее тоне, поскольку она изо всех сил старается выучить русский, но вид ее раскрасневшегося, надутого лица только забавляет меня.

Я беру стакан скотча с бокового столика и делаю глоток.

— Это будет не так уж сложно, как только ты освоишься, — бормочу я и утыкаюсь носом в ее шею.

— Тебе легко. Когда ты говоришь по-русски, твой голос звучит еще сексуальнее.

Я тихонько хихикаю, ставлю стакан обратно на стол и притягиваю ее ближе к себе, отчего мыльная вода расплескивается по мраморному полу. Мы оба расслаблены в объятиях друг друга, я прислоняюсь спиной к ванне, а из огромного окна открывается вид на город.

— А сейчас? — Я целую ее в шею, заставляя ее задыхаться. Она извивается, прижимаясь задницей к моему члену.

Мы занимались любовью всю ночь. Нам удалось поспать всего несколько часов, прежде чем мы продолжили лелеять тела друг друга. Спустя годы наша любовь едина. Ни за что на свете я не упущу ни одного момента с ней.

— Если ты ищешь комплимента, то перестань надеяться на него, — дразнит она.

Заключив ее в свои объятия, я слегка покусываю ее шею, заставляя ее взвизгнуть.

— Тебе не обязательно говорить это словами, Angel. Видеть, как ты корчишься и хнычешь, когда я сосу твою киску… — Мои руки путешествуют вниз по ее гладкому телу, обхватывая

ее холмик и наблюдая, как закрываются ее глаза, после чего я всхлипываю: — Когда я целую твои губы. — Поворачивая ее голову набок, я целую ее мягкие губы, одновременно поглаживая ее теплые, влажные складочки, вызывая у нее задыхающийся стон. — Когда ты обхватываешь мой член так, словно не можешь насытиться… И когда ты принимаешь мою сперму, не заботясь о том, что она вытекает из твоей влажной киски, это все, что мне нужно для комплимента, — шепчу я, прежде чем убрать пальцы.

Она хнычет, глядя на меня через плечо с хмурым выражением лица. Вид моей ухмылки только еще больше раздражает ее.

Господи. Как кто-то может выглядеть так чертовски красиво?

— Ты такой высокомерный.

— Скажи мне что-нибудь, чего я не знаю, Angel.

Она тихонько хихикает, устраиваясь поудобнее у меня на груди. Ее кончики пальцев начинают обводить татуировки на моих руках.

Она вздыхает, прежде чем заговорить.

— Я помню, у тебя на руках были синяки. Всякий раз, когда мы проводили ночи вместе, я прослеживала их. Мне казалось, что у меня на коже остались эти отметины. Но теперь… она вся покрыта чернилами.

Я молчу, не зная, как на это отреагировать. Я тоже помню те ночи, потому что когда я видел синяки и шрамы на ее коже… Я тоже чувствовал эту боль.

— Ты набил их, чтобы скрыть свои шрамы от других людей? — спрашивает она.

— В основном, да. Некоторые думали, что я хочу запугать людей своей властью. Но никто не знал истинной причины этого.

— Тогда какова истинная причина?

Я никогда не хотел никому рассказывать о своих татуировках, но она была бы единственным человеком, который когда-либо узнал бы об этом.

— Я набил их год спустя, когда пошел по стопам своего отца. Я ненавидел шрамы, оставленные моим дядей. Каждый раз, когда я смотрелся в зеркало, они только насмехались надо мной, давая понять, насколько я слаб. Но когда я пришел в тату-салон, мне захотелось иметь что-нибудь, что напоминало бы мне, что даже находясь в том аду, у меня был свет надежды от моего ангела.

Она полностью поворачивается ко мне лицом, садясь ко мне на колени.

Я развожу руки по обе стороны ванны, немного откидываясь назад.

— Мои татуировки наполнены всей темнотой, которую я чувствовал, но я вижу темные очертания… потому что это тот свет надежды, который ты дала мне в тот раз, Angel.

Она смотрит на татуировки на моей груди и руках, откидываясь назад. Ее взгляд сосредоточен на темных очертаниях, за которыми скрывались фигурки бабочек.

Элиша несколько мгновений не моргает, как будто лишилась дара речи. Но когда она поднимает взгляд, в ее глазах блестят слезы. Я тут же обхватываю ладонями ее лицо, ненавидя себя за то, что снова заставил ее плакать.