Королевство Изгнанных

Мартино Максим М.

Она произнесла последнюю фразу так, словно это была запоздалая мысль. Как будто сама тяжесть её жизни была меньше, чем ценность укрощения Миада. Я прикрыл ладонью лицо, пряча выражение своего лица из страха, что она раскроет правду.

— Почему эта тварь была так важна для тебя?

Она поставила два бокала на тумбочку и тяжёлой рукой налила виски. Охристая жидкость заплескалась по краям, и Лина поднесла первый стакан к губам.

— Что ты знаешь о Совете Заклинателей?

Я взял у неё второй стакан. Наши пальцы соприкоснулись, и, проглотив ком в горле, я опустился

на кровать.

— Немного. Они более тайные, чем Круор.

— Верно, — она оглядела пространство рядом со мной и решила прислониться к стене. — Всего их семь человек. Шесть Верховных заклинателей и одна Корона Совета. Они самые сильные Заклинатели в округе, сильнее, чем все остальные Заклинатели вместе взятые. Чтобы претендовать на место в Совете, нужно быть не просто Заклинателем класса А. Ты должен владеть тварью определённого калибра, которую почти невозможно получить.

— Миад, — я сделал медленный глоток и увидел, как её лицо просияло.

— Да, — она осушила свой бокал, и румянец залил её щёки. — Миад — один из десяти легендарных тварей. У каждого члена Совета есть легендарная тварь, хотя ни у одного нет Миада.

Совет. Должно быть, это они дёргают за ниточки, стоящие за головой Лины. Метка на моём запястье горела. Я понятия не имел, как проникнуть в Хайрат. Я хотел оставить Лину в покое, но становилось совершенно ясно, что она может понадобиться мне, чтобы покончить с нашим затруднительным положением. Оттолкнувшись от кровати, я потянулся за бутылкой и налил ещё алкоголя в её бокал.

— Я не знал, что ты хочешь быть членом Совета.

Она рассмеялась.

— Может быть, когда-то очень давно. Теперь мне просто нужна защита. Честно говоря, если бы я никогда не была изгнана из Хайрата, я, вероятно, жила бы кроткой жизнью, принимая тех тварей, которые естественным образом приходили на нашу родину. Но теперь... — её слова замерли, и она прикоснулась свободной рукой к висящему на шее бестиарию.

Я хотел быть этой книгой. Почувствовать лёгкое прикосновение её пальцев. Я хотел быть так близко к её сердцу и никогда не отпускать. Всё моё тело ныло от желания прикоснуться к ней. Держать её. Познать её.

— А теперь они дважды подумают, прежде чем напасть на тебя?

Надежда. Это было очень опасно. Мои пальцы действовали сами по себе, затанцевав на её ключице, прослеживая звенья её ожерелья. Мурашки побежали по их следу, и Лина взглянула на меня сквозь ресницы. Когда она так на меня смотрела…

— Это только начало. Было бы неплохо, если бы я могла очистить своё имя.

Стиснув край бокала, она опустила руку в сторону. Другая её рука осталась лежать на бестиарии, её пальцы были мучительно близко к моим.

— Нок?

— Да?

Я схватился за стакан, чтобы не потерять контроль над реальностью. Мой разум боролся с сердцем, и я глубоко вздохнул. Её запах мучил меня. Каждое нервное окончание вспыхнуло, болезненный ожог, который можно было облегчить, только потворствуя этому. Ей.

— Мне очень жаль. Правда жаль, — выдавила она сквозь неглубокое дыхание, её слова были хриплыми.

Они

разрушили ту скудную сдержанность, за которую я цеплялся. Я погладил её шею, лаская линию подбородка большим пальцем. Её грудь тяжело вздымалась, и она прислонилась головой к стене, невысказанный вопрос застыл в её глазах

Решимость — вещь хрупкая. Только что она была здесь, а в следующее мгновение она была разрушена самым простым взглядом. Её было слишком много и недостаточно. В один опрометчивый момент я отшвырнул свой бокал в сторону и притянул её лицо к своему. Она застонала у моих губ, услышав звон разбитого бокала, и её собственный бокал разбился об пол, разбрызгивая капли янтарной жидкости.

Она растворилась во мне, и всё, что было Линой, внезапно стало мной. Ощущение её груди, прижатой вплотную к моей груди. Её язык переплетался с моим. Её губы слагали язык, который я так отчаянно хотел выучить. Чтобы сохранить тайну между нами. Прижав её сильнее к стене, я прошёлся губами по её шее, прокладывая свой путь к её ключице, покусывая кожу и дразня плоть.

— Нок, — её задыхающееся восклицание убило меня.

Вкус её кожи, ощущение её тела, моё самое дикое воображение не смогло бы отдать ей должное. Как долго я мечтал прикоснуться к ней? Почувствовать её? Я сильнее впился пальцами в мягкие изгибы её бёдер.

Она была поймана в ловушку подо мной, и она сделала всё, что могла, чтобы поощрить это. Просунув руки под мою тунику, она провела ногтями по моей коже, исследуя каждый дюйм и оставляя после себя восхитительное жжение.

Застонав мне в ухо и полностью заглушив звуки ночи, она схватила меня за спину и прижалась ко мне. От её веса у меня по спине пробежала дрожь. Остановившись на мгновение, я отстранился от припухшей красной метки на её шее. Она издала раздражённый, побеждённый всхлип, и удовлетворение закипело у меня в животе.

— Чего ты хочешь, Лина?

Она смерила меня взглядом из-под тяжёлых век и поднесла руку к моему лицу.

Кривая улыбка тронула её губы.

— Разве это не очевидно?

Но, боги, я хотел услышать, как она это скажет.

— Скажи мне.

— Я хочу тебя.

И хотя это было всё, что я жаждал услышать, именно это заставило меня задуматься. Эгоистичная, безрассудная часть меня умоляла дать ей то, чего она так явно желала. Но я уже слышал этот голос раньше. Всё закончилось не очень хорошо. Мучительно медленно я коснулся губами её губ.

— Я не могу этого сделать...

У неё перехватило дыхание.

— Почему?..

— Дело не в том, что я не хочу. Боги, Лина. Я хочу, — я провёл рукой по изгибу её талии. — Ты даже не представляешь, как сильно я этого хочу.

Я отчаянно нуждался в том, чтобы окутать себя её запахом, чтобы она была рядом, чтобы, когда она уйдёт, я мог чувствовать её вкус ещё много дней. Но я не мог дать ей то, чего мы оба очень желали, не так, как я.

Проведя пальцами по её бёдрам, я скользнул под подол её свободного платья и тихо выругался. Отдёрнул руку назад. Я не был уверен, что достаточно доверяю себе, чтобы быть осторожным. Её жизнь была гораздо важнее этого.