Королевство крестоносцев
Шрифт:
Все княжества крестоносцев, будь то норманнское, прованское или французское, создавали свою знать буквально из ничего. Становление новых семейств было процессом длительным в стране, терзаемой войнами, где жителей косили чума и тяжелый климат. Знатью становились люди предприимчивые и целеустремленные.
Как сообщают летописи, многие бедствующие рыцари становились богачами, забирая в свое владение собственность в захваченных городах. Это была первая приобретенная в Святой земле «легальная» собственность, согласно любопытному Закону о завоеваниях, действовавшему во время крестовых походов. Рыцарь и простолюдин встраивались в экономику своей новой страны.
Тот же самый закон действовал, видимо, и по отношению к земельной собственности. В письменных источниках упоминаются многие деревни в окрестностях Иерусалима, которые носят названия не исторические – еврейские, греческие или арабские, – а называются по имени их владельца франкского воина. Права на
В некоторых случаях этот захват земель имел политические последствия. Когда Танкред захватил Наблус, Бейсан, Тиверию и гору Фавор, это было не просто приобретение собственности. За этим стояло намерение создать независимое княжество. Только обращение антиохийцев, которые призвали Танкреда к управлению своим городом в отсутствие Боэмунда, предотвратило создание еще одного латинского государства на Востоке. Но это был исключительный случай, объяснявшийся высоким рангом норманна. Мелкие рыцари похода не рассуждали в таких категориях. Они стремились приобрести земельные поместья или городскую недвижимость, чтобы упрочить свое положение. Можно только представить себе картину, когда они, решившись на рискованное предприятие, отправлялись в сельскую местность, где мародерствовали турки и бедуины, а разгневанные крестьяне устраивали засады на ненавистных франков. Деревни не имели оборонительных сооружений, и их жители не осмеливались открыто нападать на франков, опасаясь мести с их стороны. Отдельные рыцари, возможно объединившись в отряды, просто захватывали деревню и объявляли ее своей собственностью. Требовалось некоторое время, прежде чем удавалось хоть в какой-то степени наладить работу королевской администрации на покоренной территории. Захваченные деревни впоследствии официально закреплялись за их «завоевателями» в виде феода или иного рода земельных владений. При этом они приносили двойную присягу: на верность и оммаж королю.
Но самым главным завоевателем был сам король. Он организовывал каждый военный поход и подписывал договоры с итальянским флотом при осаде приморских городов. Захваченные города ни Готфрид Бульонский, ни Балдуин I не жаловали сразу. Проводя взвешенную и мудрую политику, они намеревались вначале создать обширный королевский домен, прежде чем раздавать лены своим подчиненным. В завоеванном городе размещали гарнизон и во главе его ставили королевского губернатора. Часть городских доходов в виде налогов и таможенных пошлин он брал себе на содержание. Как правило, в конце первого десятилетия существования феода его жаловал рыцарю сам король. Земли захваченных деревень, реквизированная городская собственность и полученные с нее муниципальные доходы служили начальным экономическим базисом класса рыцарства. Однако было много таких рыцарей, которым непосредственно платил король. В действительности сложился класс оплачиваемых воинов, хотя и сохранялась торжественная церемония оммажа.
К концу первых 20 лет завоеваний уже сложилась в основных чертах административная система, что по времени практически совпало с окончательным покорением страны (около 1120 г.). Хотя королевский домен был все еще большим, значительная часть земель страны была уже поделена на сеньории и фьефы. При наделении сеньорией вполне вероятно, что новый ее владелец жаловал часть земельных наделов своим вассалам при условии несения ими военной службы. Но новые владельцы обширных фьефов, пожалованных короной, следовали, как правило, королевской политике в земельном вопросе и не стремились раздавать в виде фьефов только что полученные земли. Для феодальной системы королевства было характерно, что пожалованные фьефы давали возможность для содержания только одного рыцаря. Во франкских документах их называли fief de son corps. Такие «фьефы на одного рыцаря» существовали и в Европе. Только в исключительных случаях даровались большие по площади фьефы, которые давали возможность их владельцу, в свою очередь, жаловать землей подвластных ему рыцарей. Другой характерной чертой в системе земельных отношений была замена городской ренты на «денежный фьеф». Этот, как его называли, fief de besant был известен и в Европе, но встречался очень редко, поскольку это было необычным способом вознаграждения вассала за его службу. На латинском Востоке такие фьефы получили большое распространение, и получали их не только простые рыцари, но и люди с положением. Это объяснялось двумя основными причинами. С одной стороны, владения франков были относительно малы, и их владелец не получал никакой выгоды от раздела своей земли на несколько феодов. Он предпочитал жаловать ее целиком простым рыцарям с обязательством несения военной службы у своего господина без вмешательства всяких посредников. С другой стороны, существовали местные обстоятельства. Крестоносцы создали исключительно феодальное общество в рамках денежной экономики. Палестина и Сирия, как и сопредельные страны мусульманского
Крестоносцы начали активно использовать деньги в рамках своей феодальной экономики. Рыночные и таможенные пошлины, городские налоги на недвижимость и торговлю платили наличными деньгами. Для франкского феодала было естественным, что часть полученных таким образом доходов он перечислял вассалам деньгами. В условиях превалирования денежной экономики простой рыцарь считал более удобным для себя получать свой феодальный доход звонкой монетой, чем в форме земельных пожалований. Денежная рента, таким образом, стала преобладать в Латинском королевстве.
Развитие этой феодальной практики имело далекоидущие последствия для структуры франкского общества. В сравнении с Европой того времени вассальные связи были более простыми на франкском Востоке, но в то же время усилилось расслоение в среде дворянства. В результате знать раскололась на небольшую группу землевладельцев-феодалов и зависимую массу простых рыцарей. Последние представляли собой наследственных вассалов, имевших денежное содержание. Не было ничего похожего на многочисленный класс европейских мелких землевладельцев. Во владении находились лишь отдельные деревни, но они не имели связей с окружающей территорией и походили на существовавшие издавна гарнизоны.
Эту уникальную черту франкской знати подчеркивал тот факт, едва ли встречаемый где-либо еще в западном христианстве, что почти все франкское население сосредоточивалось в городах. Святая земля была преимущественно землей городов. Мусульманские правители унаследовали эллинскую, древнеримскую и византийскую традицию размещения в городах основных органов управления и, поселившись сами в городах, не нашли нужным что-либо менять. Крестоносцы, приспособившись к обстоятельствам, подогнали свою административную систему под уже имевшуюся. К тому же правители городов были также правителями в беззащитной сельской местности. Построение оборонительных сооружений в деревнях было новым словом крестоносцев в области фортификации. Но вновь построенные замки, даже небольшие, почти сразу же опоясали псевдогородские агломерации или укрепленные пригороды, ставшие цитаделями нового города.
Модель поселения, не встречавшаяся нигде в Европе в ту эпоху, подчеркивала скорее прозаический характер франкского рыцаря. Он был вассалом, приносил присягу на верность, выполнял обязанности «советника и помощника» своего сеньора, но казначей его господина выплачивал ему жалованье. Платили деньгами, но иногда частично и натурой: пшеницей, ячменем, растительным маслом, вином и фуражом. Последняя выплата была следствием целесообразности, но подобная практика бытовала и в некоторых мусульманских армиях. Например, нам известно, что подобная система оплаты воинов была принята у мамлюков (мамелюков) в Египте в XIII в. Весьма вероятно, что на франков в этом вопросе повлияли соседи-мусульмане.
Мы уже говорили о том, что первоначальными владельцами земельных поместий становились неродовитые дворяне. Более того, на протяжении одного поколения они часто сменяли друг друга. Король Иерусалима раздавал рыцарям за фьефом фьеф, а спустя несколько лет выморочное имущество вновь отходило короне, чтобы быть переданным другому арендатору. Это не означает, что право наследования когда-либо оспаривалось. Насколько нам известно, принцип наследования существовал изначально. Подобная традиция утвердилась в Европе в XI в. Частые случаи с выморочным имуществом были обусловлены в основном первоначально сложившейся структурой общества крестоносцев. Многие представители знати, присоединившиеся к войску крестоносцев, были женаты, но оставили свои семьи в Европе. Однако большинство рыцарей были молодого возраста и не имели семьи, а в войске крестоносцев было совсем немного женщин. Об этом свидетельствуют частые браки рыцарей с представительницами прекрасного пола местного населения. Согласно народной этимологии прозвище «пуллани» или «пулэн» (pullani, poulains), которое давалось рожденным в Сирии франкам, происходило от названия местности Апулия в Южной Италии.
Отсутствие семейных связей и вытекавших отсюда, соответственно, брачных обязательств было основной причиной нестабильного положения в среде знати. Смерть знатного крестоносца приводила к тому, что его поместье превращалось в ничейную собственность. Редко случалось, чтобы находился сын или родственник, который мог бы заявить на него свои права. Выморочное имущество отходило короне, и оно снова могло быть даровано кому-либо в качестве феода. Это мог быть родственник королевского дома или имевший заслуги рыцарь. Но довольно часто феод получал совсем недавно прибывший крестоносец, пожелавший поселиться на Востоке.