Королевство Тени и Света
Шрифт:
— Думаю, да. Ты можешь исцелить его, Бэрронс?
— Я могу ускорить восстановление поломанных костей, — он прижимает ладони к черепу моего отца с обеих сторон и начинает тихонько напевать. Наконец, остановившись, он говорит: — Некоторое время он останется в замершем состоянии. Я понятия не имею, как долго заклинание продлится в Фейри.
Слёзы катятся по моим щекам, застывая в кристаллы, и со звоном падают на заснеженный пол.
— Что насчёт яда? Она говорила правду?
Бэрронс соскребает несколько кристаллов заледеневшей крови с руки моего отца, которая
— Я его не узнаю. Благодаря восстановившимся воспоминаниям их знания предшествуют моим.
— Ты можешь это нейтрализовать?
— Нет.
— Что оно делает с ним?
— Токсин нацелился на один-единственный орган — его сердце.
Вот сучка! Сердце Джека Лейна — это самая прекрасная его часть, а ведь он состоит лишь из прекрасных вещей.
— Что это значит?
— Со временем оно сделается жестким и перестанет биться.
И мой отец умрёт.
— Сколько ему осталось?
— Я не в состоянии это определить.
Я пристально смотрю на него, и равные доли ярости, горя и мольбы сверкают в моих глазах.
— Ты не хочешь, чтобы я это делал, — рычит Бэрронс.
— Как по мне, Дэйгис выглядит нормально, — говорю я натянуто.
— А Хлоя? Ей тоже нормально? И каково будет Дэйгису, когда Хлоя умрёт?
Я вздрагиваю. Если Бэрронс превратит моего отца в одного из Девятки, он будет жить вечно. Моя мать умрёт. Мы с Алиной никогда не испытывали нехватки любви, всегда чувствовали себя драгоценными и лелеемыми, но мы также знали, что любовь между мамой и папой — это любовь двух половинок, затмевающая всё остальное, и они хотели, чтобы мы обе познали такую любовь.
— Постарайтесь исчерпать предварительные варианты, прежде чем бросаться в поезд, который идёт к последнему средству, мисс Лейн.
— Ты не считаешь, что быть тобой — ужасно.
— Джек Лейн со мной не согласится, — бесстрастно отвечает Бэрронс. — Дэйгис обладает тьмой, которой недостает вашему отцу. Эта тьма необходима, чтобы жить так, как живём мы. У вас достаточно силы, чтобы просеяться? Вы можете последовать за ней?
— Я не могу просто бросить…
— Она чего-то хочет от вас. Если Джек умрёт, она этого не получит. Включите голову, мисс Лейн. Отключите сердце. Ни любви, ни ярости. Это игра. Вы играете с целью победить. Джек ожидал бы от вас именно этого. Уберите это дерьмо куда подальше и просейте нас. Немедленно!
Последнее слово он буквально ревёт, и это производит именно такой эффект, на который он рассчитывал — воспламеняет огонь во мне. Я хватаю его за руку, закрываю глаза, сосредотачиваюсь на Зиме и мы…
Стоим на маленькой зеленеющей поляне посреди высокого леса с влажным ароматным ветерком, который шелестит листвой над нашими головами. Я пошатываюсь и едва не падаю. Бэрронс подхватывает меня, рывком поднимает в стоячее положение и крепко обнимает рукой за талию. К сожалению, как я и подозревала, перенос сюда забрал последние унции силы, имевшейся в моём
Бэрронс встаёт сзади, спиной ко мне, предлагая свой хребет для опоры, и мы поворачиваемся по кругу, держа оборону и осматривая лес за пределами полянки.
Зимы нигде не видно, но она здесь. Я чувствую близость её ярости, жестокости и жажду мести.
Мой папа один в Фейри, прикован к креслу льда, в замершем состоянии, но умирает. Я крепко сжимаю рукоятку копья, вспоминая, как ранее прощалась с ним в Честере, и меня охватило зловещее предчувствие, что это были последние слова, которые я ему сказала.
Неужели моя королевская сила предвидения настолько пугающе деликатна, что я могу спутать предупреждение о будущем с собственными страхами и воображением? Если Зима убьёт его, сумею ли я сдержаться и не обрушить разрушение на всех фейри? Невозможно править ими, если мой отец умрёт от её рук!
Я хмурюсь. Зима движется не в нашу сторону, а прочь от нас. Почему? Она ожидает, что мы пойдем следом?
«Снимите обувь, — приказывает Бэрронс через нашу связь. — Этот мир буквально трещит от силы».
Я повелеваю ботинкам исчезнуть, но ничего не происходит; я слишком истощена. Мне приходится наклониться, развязать шнурки, затем сесть на землю и стянуть ботинки. Как только мои босые ступни соприкасаются с травой, я убираю копьё в ножны и с облегчением и благодарностью вытягиваюсь, ложась на спину.
В ядре планеты находится настоящая жила силы, мощная, богатая и прекрасная.
Бэрронс смотрит на меня, выгнув одну бровь и словно говоря «Ты собралась встречать своего врага лёжа?»
Я похлопываю по земле рядом с собой.
— Я чувствую её не больше, чем в целом «она существует, и она абсолютная сучка из ада, которая скоро вернётся». Она агрессивно удалялась от нас. Думаю, она ищет кого-то или что-то. Когда найдёт, она вернётся. Меня это устраивает, — я напьюсь этой силы и буду готова. Он усаживается на землю рядом со мной, сохраняя бдительность и осматривая окрестности.
— Я почувствую её приближение, — заверяю я его. — Бэрронс, мой отец…
— В настоящий момент заморожен заклинанием и не чувствует боли, — перебивает он меня.
— Но ты сказал, что это не продлится долго, и яд…
— Я скажу вам в тот же миг, когда почувствую, что заклинание разрушилось. До тех пор беспокойство об его состоянии ничего не даёт. Прекратите это.
— Проще сказать, чем сделать, — ворчу я.
— Ну так постарайтесь усерднее.
Неподатливый, требовательный мужчина. Но он прав. Я знаю, как важно убирать некоторые вещи в ящик и накапливать резерв для следующего испытания. Мне не раз приходилось так делать. Проблема в том, что откладывание беспокойства о моём отце заставляет меня чувствовать себя плохой дочерью и отвратным человеком.