Короли и советники

Гардт Александра Николаевна

Хотелось ломать и разрушать все вокруг, а не признаваться себе в том, что совершила ужасающую ошибку, в том, что обидела и так довольно ранимого и гордого Белло. Да что там, у него же родители погибли, на понимание и всепрощение рассчитывать не приходилось. Его просто надо было выслушать. Задать хотя бы пару вопросов, зачем брак, почему жениться на мне… Но моя собственная гордость, мое тщеславие, моя глупость даже возможности разговора не допустили. Конечно, мама ушла от папы, травма детства, оправдываться можно как угодно. Однако Белло тут ни при чем. Верно? Верно.

Я со вздохом опустилась на ступеньку и закрыла лицо руками. Получается, винить – даже в отравлении – можно было только себя. Я мгновенно вспомнила всех девиц, с которыми

Белло успел полюбезничать за время нашего знакомства, и в груди поднялась волна гнева. Я стукнула кулаком по стене и вдруг все-таки расплакалась. Слезы текли по щекам, я топала ногами, обутыми в высокие сапоги, по ступеням и никак не могла остановиться. Папа учил никогда не плакать, он всегда говорил, что этим горю не поможешь, что нужно искать выход, а не тратить попусту силы. В крайнем случае – поломать что-нибудь вокруг, выкричаться. А я сидела и плакала, как в тот день, когда мама забрала свой сундук и пришла попрощаться со мной. Я слышала, как она поднимается наверх. Я знала, каким-то образом, что это навсегда, что солнечный мир за окном, сердитый папа и отсутствие мамы – навсегда; меня так это поразило, что я вытерла слезы и прыгнула из окна на забор (удивительно легко, стоило только немного напрячься и постараться, чтобы смешная сила заиграла в пальцах). Не удержалась и свалилась вниз, конечно, и расплакалась по новой, еще горше, разодрала колено в кровь. 'Что ты ревешь?' – спросил кто-то, я вздрогнула и подняла глаза. Это был соседский сын, которого я видела лишь пару раз мельком.

Воспоминание заставило улыбнуться. Все же Белло можно благодарить только за то, что мы помирились с Себом, лучшим другом детства. Я кашлянула и снова не смогла удержать слез. С ним ничего не случилось, правда, совсем ничего? Он просто уехал, как уехала мать, только, в отличие от нее, вернется совсем скоро. Можно было попробовать найти его с помощью магии, поэкспериментировать с заклинаниями. Я утерла слезы и запретила себе думать про Белло – ресницы при этом снова предательски задрожали. Сверху раздались чьи-то шаги, и я сорвалась с места.

Сидеть на земле было холодно, поэтому я поднялась на ноги и пошла, подставив лицо проливному дождю, словно сорвавшемуся с цепи и решившему утопить этот мир и меня вместе с ним. В голову некстати лезли всякие мысли про то, что быть испепеленной молнией – не такой уж и плохой вариант в сравнении с остальными. Раэлана… Так не в ней дело. Белло найдет другую. Сколько уже таких было, из чьих окон он вылезал на моих глазах. Я мотнула головой, даже чуть усмехнулась своим мыслям, сплошные преувеличения. Всего-то один раз и видела, когда папа послал меня с сообщением к старому другу. Но встреча была знатная. Как раз отгремел первый курс, мы официально друг друга ненавидели, никто точно не мог сказать, кто лучше колдует… И тут Белло вздумал вылезать из окна того самого замка. Мне сразу захотелось кинуть в наглого выскочку каким-нибудь заклятием, но обошлось – ледяным молчанием и презрительными взглядами. Потом, много позже, конечно, смеялись и вспоминали.

Я подняла взгляд к небу, надеясь, что слезы кончились, и легонько всхлипнула. Видимо, наше время вышло. Мы никогда больше не будем смеяться вместе, орать, потом обниматься, спасать друг друга от каких-нибудь катастроф. Нам остались только дворец, посол и Эллорн в качестве посредника. По щекам все же текли слезы. Я моргнула. Дождь слепил, и за сплошной стеной ничего не было видно. Я потерла глаза руками, поморгала – и вздрогнула: на самой высокой башне дворца кто-то стоял. Высокий, стройный… И до боли знакомый. Последняя степень безумия; везде видится Белло. Я сделала глубокий вдох и поняла, что, скорее всего, кто-то меня заметил и теперь балуется иллюзиями. Полная решимости вернуться в замок и сделать что-нибудь нехорошее с мстительным послом, я с легкостью наколдовала 'Истинное зрение'. Оно, вопреки ожидаемому, не помогло, и тогда я впервые в жизни поняла, что такое страх.

На мысли не было ни секунды, я знала, что из мертвых мне никого воскресить не удастся. Сорвалась с места и побежала, как по ступеням, подгоняемая ужасом, по воздуху, наверх, к башне. С ощущением того, что не смогу. Фигура зашаталась, покачнулась, и я чуть не закричала в голос, не чувствуя ничего, кроме твердой поверхности под ногами. В голове царили пустота и мрак. Еще несколько скачков, еще прыжок бы, но нет, Желларн учил бегать по воздуху, потеря равновесия грозит падением. Еще шаг, два, три… На указательном пальце горят десять сапфиров в два ряда, те самые, что Белло запретил носить, те самые, что я украла, и сознание мутится, идет белой пеленой, кругами, солнцем и дождем. Страх душит, заливает мутными потоками с головы до ног, принимает мое обличье: на этот раз кто-то обязательно упадет и разобьется, с такими вещами не шутят, ну же, толчок, ноги как будто чужие, вперед. Фигура стоит совсем на краю – я чувствую, что за мной идет ветер, что Белло упадет, и все-таки прыгаю, отталкиваясь от воздуха.

Лежащий подо мной на крыше, мокрый до нитки, холодный и одновременно почему-то горячий Белло смеется, и смотрит на меня своими карими глазами, а я начинаю кричать. С нижней губы срывается капля крови – когда успела прикусить? – и, упав на мокрую, почти прозрачную рубашку тонкого батиста, через которую видно больше, чем хотелось бы, расплывается большим алым пятном, а я изо всех сил колочу своего короля по груди, ругаясь на чем свет стоит.

– Да меня забирали уже, – буднично проговорил Белло, и фраза отчего-то привела меня в чувство.

– Демоны? – осторожно спросила я, прикидывая, каким образом слезть с него и не выглядеть при этом неловко.

– А кто еще? Ты же только что заклинала их это сделать.

Я оперлась на левую руку, осторожно перекинула правую ногу через Белло – и уселась на крыше рядом с красавцем-королем. Теперь оставалась совсем малость: привести в порядок мысли.

– Белло, – сказала я как можно более серьезным тоном, – я никого не заклинала тебя забирать. Я просто…

– Попросила их, правда? – Король откинул голову назад, кажется, ловя капли дождя ртом, и я окаменела. – Пустое, Ла, они меня стаскивали под землю.

Шея, батист, мокрые волосы… Я нервно сглотнула.

– Было, было дело. Впрочем, не стоит о грустном. Скажи мне, Лаэнкантана, ученица Желларна, что сподвигло тебя прыгать? – Белло уставился на меня.

Я только и сумела, что негодующе замотать головой.

– А? – король смотрел на меня с вызовом. – Да еще с этим кольцом на пальце. Неужели не боялась упасть?

– Боялась, что упадешь ты, – фраза вырвалась из горла и повисла в воздухе.

Дождь заканчивался и вместе с ним подходила к концу целая эпоха. Она меркла в глазах Белло и, кажется, с воздухом уходила из меня.

– Это лучший ответ из тех, что я слышал за последнее время, волшебница, – тихо отозвался Белло, и мир вдруг обрел цвет и яркость.

Магия течет в крови у всех нас, но волшебницей меня звал только Белло и только по особым случаям. Какое-то ласковое и глупое, золотистого оттенка слово. Я провела рукой по волосам и чуть улыбнулась.

– Ты думала, что мне хватит ума упасть и разбиться? – спросил король.

Я несмело пожала плечами и хмыкнула куда-то в пол, совсем как раньше.

– Конечно, твое кольцо здорово увеличило мои шансы, – Белло сел и пытливо уставился на меня.

Пришлось виновато промолчать в ответ.

– И, честно говоря, – я чуть не взвизгнула: холодные пальцы коснулись моего подбородка и заставили смотреть вверх, – мне не нравится, что ты выросла. Мне совсем это, к демонам, не нравится.